Ступлю туда, куда ступлю,
в грех превращая прегрешенье,
не спрашивая разрешенья
на то, что как хочу люблю.

Сама приду, сама уйду,
сама за все, про все отвечу,
за прелесть-глупость человечью,
за яблоки в чужом саду.

Пусть моя душенька болит,
она от боли только больше.
И было это так, что - боже! -
пусть мое яблочко кислит.

Хочу того, чего хочу,
и нет ни страха, ни запрета.
и что пропето - то пропето,
по сердцу, хоть не по плечу.

Люблю того, кого люблю,
и странным, ласковым смиреньем
и этим вот стихотвореньем
свое несбыточное длю...

Римма Казакова

Твой дом, не ведая беды,
меня встречал и в щеку чмокал.
Как будто рыба из воды,
сервиз выглядывал из стекол.

И пес выскакивал ко мне,
как галка маленький, орущий,
и в беззащитном всеоружьи
торчали кактусы в окне.

От неурядиц всей земли
я шла озябшим делегатом,
и дом смотрел в глаза мои
и добрым был и деликатным.

На голову мою стыда
он не навлек, себя не выдал.
Дом клялся мне, что никогда
он этой женщины не видел.

Он говорил: - Я пуст, Я пуст.-
Я говорила: - Где-то, где-то...-
Он говорил: - И пусть. И пусть.
Входи и позабудь про это.

О, как боялась я сперва
платка или иной приметы,
но дом твердил свои слова,
перетасовывал предметы.

Он заметал ее следы.
О, как он притворился ловко,
что здесь не падало слезы,
не облокачивалось локтя.

Как будто тщательный прибой
смыл все: и туфель отпечатки,
и тот пустующий прибор,
и пуговицу от перчатки.

Все сговорились: пес забыл,
с кем он играл, и гвоздик малый
не ведал, кто его забил,
и мне давал ответ туманный.

Так были зеркала пусты,
как будто выпал снег и стаял.
Припомнить не могли цветы,
кто их в стакан граненый ставил...

О дом чужой! О милый дом!
Прощай! Прошу тебя о малом:
не будь так добр. Не будь так добр.
Не утешай меня обманом.

Белла Ахмадулина.

Иосиф Бродский

Прощай, позабудь – и не обессудь,
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,
Да будет он прям и прост!

Да будет во мгле для тебя гореть
Звёздная мишура,
Да будет надежда ладони греть
У твоего костра.

Да будут метели, снега и дожди
Да бешеный рёв огня!
Да будет удач у тебя впереди
Больше, чем у меня.

Да будет могуч и прекрасен бой,
Кипящий в моей груди.
Я счастлив за тех, которым с тобой,
Может быть, по пути!

Прощай, позабудь – и не обессудь,
А письма сожги, как мост.
Да будет мужественным твой путь,
Да будет он прям и прост!

Давид Самойлов

Чудо - познаваемость вселенной
И с природой дивный диалог.
Этот чистый, тёмный и целебный
Рек, небес, пустынь и моря слог.

Этих гор возвышенные оды,
Пёстрые элегии лесов,
Разговор осмысленной Природы,
Примечанья птичьих голосов.

Осторожней принимай признанья
И о тайнах сбивчивый рассказ.
Что-то пусть останется за гранью,
В любопытстве сдерживая нас.

Давид Самойлов

Я люблю ощущенье ушедших годов
И забытых ладоней тепло.
Я снимаю со времени тайный покров,
Убеждаясь: оно утекло.

Но зачем этот сад накануне зимы,
Этот город туманный зачем
И зачем же тогда в этом городе мы,
Сочинители странных поэм?

А великое слово "зачем" - как пароль,
Произнесенный в долгих ночах.
И безумствую я, как влюблённый король,
По бессоннице и при свечах.

Соединение сердец --
старинное приспособленье:
вот-вот уж, кажется, конец --
ан снова, смотришь, потепленье.

Вот-вот уж, кажется, пора,
разрыв почти увековечен...
Но то, что кажется с утра,
преображается под вечер.

Соединение сердец --
старинное приспособленье...
Но если впрямь настал конец,
какое, к черту, потепленье?

Но если впрямь пришла пора,
все рассуждения напрасны:
что было -- сплыло со двора,
а мы хоть врозь, но мы -- прекрасны.

И в скорбный миг, печальный миг
теряют всякое значенье
все изреченья мудрых книг
и умников нравоученья.

Понятны только нам двоим
истоки радости и муки...
И тем живем, на том стоим,
и утешаемся в разлуке.

Булат Окуджава

Монолог женщины

Три авоськи, три коробки
Ну попробуй донеси.
Участились что-то пробки,
Нет ни "левых", ни такси.

Эй, шоферы, стойте, братцы,
Стой, товарищ,... сатана.
Мне б в Чертаново добраться,
Помогите ж, я одна.

Я приеду, суп поставлю,
Я линолеум протру,
Ваську вымыться заставлю,
Катьке сопельки утру.

Муж приходит тьмы угрюмей,
Впереди несет живот,
В тренировочном костюме
К телевизору плывет.

Руку мне кладет на спину -
Ох, не трогал бы меня,
Нелюбимый, нелюбимый...,
Нелюбимушка моя.

Вот уж вечер к ночи клонит
Вот делам потерян счет,
Он из спальни: "Тоня, Тоня,
Где ж ты возишься еще?"

Ну, а я-то примечаю -
Голос сонный, в самый раз
И из кухни отвечаю:
"Спи, голубчик, я сейчас".

Он от водки, от салата,
Захрапит, хоть рот зашей.
У меня - восьмое марта,
Женский праздник на душе.

Погляжу я на дорогу,
Месяц по небу идет,
День прошел и, слава Богу,
Вот уж новый настает.

Мне б куда уехать, что ли,
К добрым людям и траве.
Я одна, как в чистом поле,
В людном городе Москве.

Юрий Визбор
2 июля 1975

Осиновый огонь

Огнём горит любовь,
Осиновым огнём,
Оранжевым огнём,
Осенним наваждением.
Давай от вечных слов
Немного отдохнём,
Над пламенем осин
Дождя сопровожденье.

Осиновый огонь - причуда сентября,
Каприз последних дней
Сгорающего лета.
А если навсегда
Осины отгорят,
То ты прошедший дождь
Не обвиняй за это.

Невольница-любовь
В плену огня осин,
В плену у перемен,
Случайных, неизбежных.
Но ветер налетел,
Осины погасил,
И в пламени осин
Сгорела наша нежность.

Л. Рубальская

Вероника Тушнова

Человек живет совсем немного -
несколько десятков лет и зим,
каждый шаг отмеривая строго
сердцем человеческим своим.
Льются реки, плещут волны света,
облака похожи на ягнят...
Травы, шелестящие от ветра,
полчищами поймы полонят.
Выбегает из побегов хилых
сильная блестящая листва,
плачут и смеются на могилах
новые живые существа.
Вспыхивают и сгорают маки.
Истлевает дочерна трава...
В мертвых книгах
крохотные знаки
собраны в бессмертные слова.