Хризантемы - осенняя тема,
Но цветы - так светлы и нежны,
Хризантемы - любви диадемы,
Клеопатры воздушные сны...

Хризантемы - подобные крему,
Юбилейного торта узор.
На осеннем пиру - хризантемы,
Ими празднично устлан весь двор!

Как бутылка шампанского, осень -
Охра с зеленью. Ну, а затем -
Пробка выстрелит - и стоголосьем
Волн морских - вспыхнет смерч хризантем.

Хризантемы - шампанского пена
В кубке радости. Редко у нас
Пир такой, когда самозабвенно
Мы ликуем, цветком опьянясь!

И веселье всё громче, всё пуще...
Поднимаюсь с бокалом в руке:
Наша жизнь и любовь всемогущи,
Воплощённые в нежном цветке!

Пью за то, чтоб ничто не повергло
Нас в унынье. Страх смерти забыт.
Как шампанское, осень померкла,
А в цветах - ещё юность кипит...

Эдуардас Межелайтис

Перевод с литовского Лазаря Шерешевского

Они очей очарованьем были,
Когда проснулись рано на рассвете,
А ночь придёт – и чаровницы эти
Навек уснут под покрывалом пыли.

Те, что красою ангельских воскрылий
Сверкали утром, с ними споря в цвете,
Покажут, как мгновенна жизнь на свете.
От колыбели шаг один к могиле!

Проснулись розы утром для цветенья
И расцветают, чтоб увясть навеки,
Лежать в объятьях ночи жертвой тленья.

И то же я скажу о человеке:
Он в тот же день – ведь годы лишь мгновенья! –
Едва подняв, навек смежает веки.

Педро де КАЛЬДЕРОН (перевод О.Румера)

Вильям Шекспир

Сонет 141

Мои глаза в тебя не влюблены, -
Они твои пороки видят ясно.
А сердце ни одной твоей вины
Не видит и с глазами не согласно.
Ушей твоя не услаждает речь.
Твой голос, взор и рук твоих касанье,
Прельщая, не могли меня увлечь
На праздник слуха, зренья, осязанья.
И все же внешним чувствам не дано -
Ни всем пяти, ни каждому отдельно -
Уверить сердце бедное одно,
Что это рабство для него смертельно.
В своем несчастье одному я рад,
Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.

Перевод С.Я. Маршака

Эдмон Ростан  (Перевод Щепхина-Куперник)

Но что же делать мне, скажи, мой бедный друг?
Иль подражать тому, что вижу я вокруг,
Забыть об истине, звучащей благородно,
Не смелым быть орлом, но низким червяком,
И пробираться хитростью, ползком
Там, где хотел бы вверх лететь свободно?
О нет! Благодарю! – Дрожать и спину гнуть,
Избрав хоть низменный, зато удобный путь?
Забыв о гордости и об искусстве чистом,
С почтеньем посвящать поэмы финансистам?
О нет! Благодарю! – От избранных особ
Глотать с покорностью тьму самых глупых бредней,
Простаивать часы в какой-нибудь передней
И подставлять щелчкам безропотно свой лоб?
О нет! Благодарю! – Зависеть от каприза
Барона старого, от печени маркиза,
От тех и от других? О нет! Благодарю!
Ты слышишь? Ни за что! Тебе я говорю! -
В салоне у вельмож, прикинувшись буффоном,
Ловить усмешечки с восторженным поклоном
И услаждать капризный слух
Глухих, но чопорных старух
И дам изломанных и чинных,
Читая им стихи в раздушенных гостиных?
О нет! Благодарю! – Дрожать и трепетать
Перед нападками какой-нибудь газетки;
Бледнея, по утрам читать
В “Меркурии” заметки;
Бояться пропустить какой-нибудь визит,
Обдумывать слова, значенье позы, жеста,
И наконец зажить, как пошлый паразит,
Добившись тепленького места? -
О нет, благодарю! О нет, благодарю!
Пусть лучше беден я, пускай я буду нищим, -
Довольствуюсь своим убогим я жилищем:
Я в нем не уступлю, поверь, и королю, -
В нем я дышу, живу, пишу, творю, люблю!
Да! Я существовать хочу вполне свободно,
Смеяться от души, смотреть как мне угодно,
И громко говорить, и песнею своей
Смущать врагов своих и радовать друзей!
Не думать никогда о деньгах, о карьере,
И, повинуясь дорогой химере,
Лететь хоть на луну, все исполнять мечты,
Дышать всем воздухом, гордиться всей свободой,
Жить жизнию одной с волшебницей природой,
Возделывать свой сад, любить свои цветы!
А если, может быть, минует час суровый
И муза с нежностью вручит венец лавровый, -
Благодаря ль судьбе, благодаря ль уму
Победу наконец одержит гений, -
Всей дивной радости и славы упоений,
Всего – ты слышишь ли? – добиться одному!

СИМПТОМЫ ЛЮБВИ

Любовь – это всемирная мигрень,
Цветным бельмом в глазу
Она рассудок застит.

Симптомы подлинной любви всегда –
Суть ревность, худоба
И вялость на рассвете,

А признаки и призраки ее –
Тревожно слушать стук,
Ждать с нетерпеньем знака:

Прикосновения любимых пальцев
В вечерней комнате
И пристального взгляда.

Так наберись же мужества, влюбленный!
Сумел бы ты принять такие муки
Не из ее неповторимых рук?

Роберт Грейвз
(Перевод И. Озеровой)

Теодор Крамер

* * *
Где, как клинья лезут в поле,
тупиковые пути -
из бугра да из овражка
знай растет себе ромашка,
ей плевать, на чем расти.

Проползают паровозы,
травы копотью черня;
но ромашке - лишь бы лето,
искры гаснут рядом где-то,
ей ущерба не чиня.

Если ты по мне скучаешь,
то под вечер не тужи:
в самом первом, легком мраке
приходи за буераки,
за пути, за гаражи.

Миновав забор щербатый,
ты придёшь ко мне сюда:
здесь откроется для взоров
зелень дальних семафоров,
да еще вверху - звезда.

Ты прильнёшь ко мне так тихо,
станет виться мошкара.
Ах, как сладко, ах, как тяжко,
пахнешь ты во тьме, ромашка -
и тебя сорвать пора.

Перевод Евгения Витковского

Антонио Мачадо.

Геннадий Зельдович

Беля мне щеки, продавив глазницы,
Возвысив лоб и выморщив ладони,
Былое время, чем оно бездонней,
Тем явственней глубинами сквозится.

Как хороши, как просветлели в тоне
Любовь и юность, пасмурные лица!
И горький путь — о как же золотится,
Когда закат горит на небосклоне!

И ты, родник, не оскудел еще ты,
Воскреснут песней каменные метки:
У времени на счетах недосчеты!

Желтеют листья, облетают с ветки,
И проступает из-под позолоты
Пустая тишь условленной беседки.

Мне жаль цветов живых
       По кручам скал;
Над бездной тёмной их никто
       Не отыскал!
Жемчужин жаль, что красоту
       Таят в волне,
И одиноких гордых чувств
       Так жалко мне!
И жалко тающих во мгле
       Весенних грёз.
И жаль без меры жертв людских,
       Невинных слёз;
Желаний скованной души
       Мне жаль! Мне жаль
Без эха песен, что летят
       В глухую даль.
Отваги жаль, что вечных дел
       Напрасно ждёт.
И жизни жаль, что без любви
       Как сон уйдёт.

Адам АСНЫК (перевод И.Гриневской)

РАЙНЕР МАРИЯ РИЛЬКЕ
(Перевод М. Цветаевой)

Кто нам сказал, что всё исчезает?
Птицы, которую ты ранил,
Кто знает? — не останется ли ее полет?
И, может быть, стебли объятий
Переживают нас, свою почву.
Длится не жест,
Но жест облекает вас в латы,
Золотые — от груди до колен.
И так чиста была битва,
Что ангел несет ее вслед.