Костя закуривает "Шипку" и неожиданно высказывается:
     --  И  не  такие  уж  мы  старые!  Если  начнется какая-нибудь  военная
заваруха,  мы  еще  пригодимся как боевые  единицы.  Детдомовцы не подведут!
Верно, Чухна?
     -- Верно, Синявый!

"Сестра печали"

Разговоры, разговоры,
Слово к слову тянется.
Разговоры стихнут скоро,
А любовь останется.

музыка-Эдуард Ханок, слова-Г. Серебряков, поёт-Мария Пахоменко

... В эпиграммах Руперта столько остроумия, столько яда!
Мистер Фэддимен-Фиш расправил плечи, оглядел стол, дождался, пока все умолкнут, и могучим низким голосом произнес:

Говорят, Абиссиния пала
Под бархатной лапой Муссо.
Но как бы Муссо не заткнулся
Под могучим напором Брит-то!

— Отлично, а? Понимаете, вся ситуация как на ладони, что? Ха, ха, ха!
— Хи, хи, хи! — пропищали Энси и Бекки.

Олдингтон, "Семеро против Ривза".

... ты сказал… старшие классы не для всех. Это тоже… не блещет остроумием.
— Я в том смысле сказал…
— Смысла мало. Такое количество смысла меня не устраивает. Мало смысла, понимаешь?

Макаренко, "Флаги на башнях".

Существовавшая и  трубившая литература,  её десяток  толстых
журналов, две литературных газеты, её бесчисленные сборники,
и  отдельные  романы,  и  собрания  сочинений,  и  ежегодные
премии,  и  радиоинсценировки  нуднейших  сочинений  раз   и
навсегда  были  признаны  мною ненастоящими,  и  я  не терял
времени и не  раздражался за ними  следить: я заранее  знал,
что в них не может быть ничего достойного. Не потому,  чтобы
там не могло зародиться  талантов - наверное, они  были там,
но там же и  гибли. Ибо не то  у них было поле,  по которому
они сеяли: знал я, что по полю тому ничего вырасти не может.

Солженицын, "Бодался теленок с дубом".

Вот ровно пятьдесят девять лет, как это восхитительное событие случилось со мной, но я все живо помню, помню каждое биение сердца моего и силу удара, каждое движение души, т. е. нравственности моей, каждый помысл ума моего… И воспоминание сладко, что же было в существенности! Семнадцать раз я объяснялся в любви девушкам, разумеется, разным, но ни при одном объявлении не чувствовал такой сладости! Пари держу, что нынешние молодые люди и сотой доли того не чувствуют при объявлении любви — если они еще и объявляют ее? — что я и другие в наш век чувствовали. То была истинная любовь, а теперь — тьфу!

Квитка-Основьяенко. "Пан Халявский".