Голова ли от ветра кружится?
Или память клубком раскручивается?
Будто крутится радиолой
марш охрипший и одиозный.

Ты не пой, пластинка, про Сталина.
Это песенка не простая,
непроста усов седина,
То — прозрачна, а то — мутна...

Те усы свисали над трубкой
выдающегося конструктора,
разбирались в шайбочках, в винтиках,
человека только не видели!

Кто в них верил? И кто в них сгинул,
как иголка в седой копне?
Их разглаживали при Гимне.
Их мочили в красном вине.

И торжественно над страною,
точно птица хищной красы,
плыли
         с красною
                       бахромою
государственные усы!

Ты не пой, пластинка, про Сталина.
Быть нам винтиком не пристало.
Было. Больше не угорим
вислым дымом его седин.

А.А.Вознесенский, "Оза" (самая первая, "журнальная" публикация поэмы; в последующие издания этот фрагмент не вошёл)

Д у л и т т л. Хороша шутка! Она меня в гроб уложила, эта ваша шутка! Ведь ему только того и нужно было — показать, что вот, мол, американцы не такие, как мы, что они признают и уважают в человеке его достоинство, к какому бы классу общества он ни принадлежал. Так это и сказано в его завещании черным по белому; а еще там сказано, по вашей. Генри Хиггинс, милости, что он оставляет мне пай в своем сыроваренном тресте "Друг желудка" на три тысячи годового дохода, при условии, что я буду читать лекции в его, уоннафеллеровской Всемирной лиге моральных реформ, когда только меня позовут, — до шести раз в год.
Х и г г и н с. Вот черт! (Внезапно просияв.) А ведь неплохо придумано!
П и к е р и н г. Вы ничем не рискуете, Дулиттл. Больше одного раза вас не позовут.
Д у л и т т л. Да я лекций не боюсь. Это мне нипочем: такого им начитаю, что у них глаза на лоб полезут. Но вот что из меня джентльмена сделали, этого я не могу стерпеть.

Б.Шоу, "Пигмалион"

   Он не какой-нибудь мелкий исполнитель чужой, готовой мысли; он сам творец и сам исполнитель своих идей.
   Он, как встанет утром с постели, после чая ляжет тотчас на диван, подопрет голову рукой и обдумывает, не щадя сил, до тех пор, пока, наконец, голова утомится от тяжелой работы и когда совесть скажет: довольно сделано сегодня для общего блага.
   Тогда только решается он отдохнуть от трудов и переменить заботливую позу на другую, менее деловую и строгую, более удобную для мечтаний и неги.

И.Гончаров, "Обломов"

Лунною тропою
На свиданье еду,
Тихо сам с собою,
Тихо сам с собою
Я веду беседу...

К милой подойду я,
Глаз поднять не смея,
И от поцелуя, и от поцелуя
Словно захмелею.

Травы, травы, травы не успели
От росы серебряной согнуться,
И такие нежные напевы — ах —
Почему-то прямо в сердце льются!

Из к/ф "Анискин и Фантомас"

Я — сын войны. Война —  это  я. Кровь мертвых гуннов течет в моих жилах, — это холодная кровь. В бою я холоден, спокоен и точен.

Е.Шварц, "Дракон"