Морис знал, что в груди Жана сердце бьется чувством человечности, и гордился его силой, помощью, самопожертвованием, а Жан, не раздумывая над своими ощущениями, был счастлив, что оберегает в своем друге утонченность и ум, которые в нем самом пребывали в зачаточном состоянии.

Эмиль Золя, "Разгром"

наметив издали осетра, лежавшего в стороне на большом блюде ... он в четверть часа с небольшим доехал его всего, так что ... от произведенья природы оставался всего один хвост...».

:"Мертвые души"

А в обычные дни этот пышный подъезд
Осаждают убогие лица:
Прожектеры, искатели мест,
И преклонный старик, и вдовица.
От него и к нему то и знай по утрам
Всё курьеры с бумагами скачут.
Возвращаясь, иной напевает «трам-трам»,
А иные просители плачут.
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди;
Показался швейцар. «Допусти», — говорят
С выраженьем надежды и муки.
Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!
Загорелые лица и руки,
Армячишка худой на плечах,
По котомке на спинах согнутых,
Крест на шее и кровь на ногах,
В самодельные лапти обутых
(Знать, брели-то долгонько они
Из каких-нибудь дальних губерний).
Кто-то крикнул швейцару: «Гони!
Наш не любит оборванной черни!»
И захлопнулась дверь. Постояв,
Развязали кошли пилигримы,
Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,
И пошли они, солнцем палимы,
Повторяя: «Суди его бог!»,
Разводя безнадежно руками,
И, покуда я видеть их мог,
С непокрытыми шли головами...

Н. Некрасов, "Размышления у парадного подъезда"

Интересно отметить, что среди Допущенных к Столу сидели несколько
охранников. Под видом Допущенных к Столу они следили за разговорами
Допущенных к Столу, чтобы вовремя обнаружить следы заговора или просто
отклонений от королевской линии, которые впоследствии могли бы привести к
заговору.
Но так как они, хотя и сидели под видом Допущенных, на самом деле не
были Допущенными, им по инструкции полагалось меньше налегать на особенно
ценные продукты, каковыми считались капуста, горох и фасоль. Но так как
Допущенные к Столу знали, что среди них есть охранники, сидящие под видом
Допущенных, а также знали, что охранникам не положено есть по норме
Допущенных, они следили за тем, как едят остальные Допущенные, и в то же
время сами старались есть как можно больше, чтобы их не приняли, как
говорится в кроличьем просторечии, за шпионов. Но так как те, кого в
кроличьем просторечии именовали шпионами, знали, что, если они будут
скромничать за столом, остальные обнаружат их истинные застольные функции,
они, стараясь замаскироваться, ели как можно больше, что соответствовало их
личным склонностям.

Фазиль Искандер, "Кролики и удавы"

— Ведь вот не сыщешь, а у меня был славный ликерчик, если только не выпили! народ такие воры! А вот разве не это ли он? — Чичиков увидел в руках его графинчик, который был весь в пыли, как в фуфайке. — Еще покойница делала, — продолжал Плюшкин, — мошенница ключница совсем было его забросила и даже не закупорила, каналья! Козявки и всякая дрянь было напичкались туда, но я весь сор-то повынул, и теперь вот чистенькая; я вам налью рюмочку.
Гоголь Н. В., Мёртвые души,

Вот и вчера опять не увидел, – а ведь целый вечер крутился вокруг тех мест, и не так чтоб очень пьян был: я, как только вышел на Савеловском, выпил для начала стакан зубровки, потому что по опыту знаю, что в качестве утреннего декокта люди ничего лучшего еще не придумали.

Так. Стакан зубровки. А потом – на Каляевской – другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой. Один мой знакомый говорил, что кориандровая действует на человека антигуманно, то есть, укрепляя все члены, ослабляет душу. Со мной почему-то случилось наоборот, то есть душа в высшей степени окрепла, а члены ослабели, но я согласен, что и это антигуманно. Поэтому там же, на Каляевской, я добавил еще две кружки жигулевского пива и из горлышка альб-де-дессерт.

Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше – что ты пил? Да я и сам путем не знаю, что я пил. Помню – это я отчетливо помню – на улице Чехова я выпил два стаканахо охотничьей. Но ведь не мог я пересечь Садовое кольцо, ничего не выпив? Не мог. Значит, я еще чего-то пил.

"Москва-Петкшки"

Ведь если вдуматься, французская кухня в основном построена на собирательстве (которое от бедности): выбросил прилив на берег устриц — придумали к ним подливку, поймали лягушку — скорее ее на сковородку, понаблюдали за свиньями, копающимися в земле, — обнаружили трюфели, собрали улиток — чем не мясо?! Главное — правильный соус.
А еще важнее — приятная обстановка.

Жанна Агалакова, "Все, что я знаю о Париже"