— А вам что же, мои стихи не нравятся? — с любопытством спросил Иван.
— Ужасно не нравятся.
— А вы какие читали?
— Никаких я ваших стихов не читал! — нервно воскликнул посетитель.
— А как же вы говорите?
— Ну что же тут такого? — ответил гость. — Как будто я других не читал. Впрочем, разве что... чудо? Хорошо, я готов принять на веру. Хороши ваши стихи, скажите сами?
— Чудовищны! — вдруг смело и откровенно произнес Иван.

М.Б., "М. и М."

Осень. Скучно. Ветер воет.
Мелкий дождь по окнам льёт.
Ум тоскует; сердце ноет;
И душа чего-то ждёт.

И в бездейственном покое
Нечем скуку мне отвесть…
Я не знаю: что такое?
Хоть бы книжку мне прочесть!

Козьма Прутков, "Осень. С персидского, из Ибн-Фета"

   Недоумевая еще больше прежнего, я отправился обратно в Кенсингтон и пришел домой. Но не пробыл я у себя в кабинете и пяти минут, как горничная доложила, что меня желает видеть какой-то человек. К моему удивлению, это оказался не кто иной, как мой оригинальный старик библиофил. Его острое морщинистое лицо выглядывало из рамки седых волос; подмышкой он держал не менее дюжины своих драгоценных книг.
   — Вы, конечно, удивлены моим приходом, сэр? — спросил он странным, каркающим голосом.
   Я подтвердил его догадку.
   — Видите ли, сэр, я человек деликатный. Ковыляя сзади по той же дороге, что и вы, я вдруг увидел, как вы вошли в этот дом, и решил про себя, что должен зайти к такому любезному господину и извиниться перед ним. Ведь если я был чуточку груб с вами, сэр, то, право же, не хотел обидеть вас и очень вам благодарен за то, что вы подняли мои книги.
   — Не стоит говорить о таких пустяках, — сказал я. — А позвольте спросить, как вы узнали, кто я?
   — Осмелюсь сказать, сэр, что я ваш сосед. Моя маленькая книжная лавчонка находится на углу Черч-стрит, и я буду счастлив, если вы когда-нибудь посетите меня. Может быть, вы тоже собираете книги, сэр? Вот «Птицы Британии», «Катулл», «Священная война». Купите, сэр. Отдам за бесценок. Пять томов как раз заполнят пустое место на второй полке вашего книжного шкафа, а то у нее какой-то неаккуратный вид, не правда ли, сэр?

Артур Конан Дойл, "Пустой дом"

Раз персидскою весною
Шел Абдул к Фатиме в дом
С нагруженным косхалвою
Очень глупым ишаком.

Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то
Процелуюсь я, да как...
Ты ж не будешь оттого, что
Я Абдул, а ты — ишак».

Так, смеясь весьма ехидно,
И хватаясь за бока,
В выражениях обидных
Пел Абдул про ишака.

«Вот идет со мной ишак,
Он — один, а глуп, как два.
Ай, какой смешной ишак.
В-ва!!!»

И, придя к ней — стук в окошко:
«Вот и я, Фатима, здесь.
Целоваться вы немножко
Не интересуетесь?»

Но она ему на это
Отвечала кратко, что
Мужу старому Ахмету
Не изменит ни за что.

Он сказал: «Ай, как вы строги...»
И ушел домой он... так...
И, обратно по дороге,
Про Абдула пел ишак:

«Вот идет со мной ишак.
Он один, а глуп, как два.
Ай, какой смешной ишак.
В-ва!!!»

Николай Агнивцев, "Ишак и Абдул"

Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне.
Всё будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
А песню нелегко сложить.

Степан Щипачёв

А у меня портфель в руке
С огромной двойкой в дневнике!
С тяжелой двойкой в дневнике!
А все шагают налегке.

А все шагают тут и там
И просто так, и по делам.
А возле дома номер два
Стоит автобус номер два,
И пароход издалека
Дал почему-то два гудка...

А ноги тащатся едва,
А ноги тащатся едва,
И опустилась голова,
Как голова у цифры два!

А все шагают тут и там
И просто так, и по делам.
А кто-то песенку поет,
Конфеты кто-то продает,
А кто-то покупает...

А у меня портфель в руке
С огромной двойкой в дневнике!
С тяжелой двойкой в дневнике!

А все шагают налегке...

Э.Мошковская, "Первая двойка"

   — Чем могу служить? — насмешливо спросил доктор, присаживаясь за стол, покрытый прожженной и грязной клеенкой. — Садитесь, рассказывайте…
   Говядин схватил стул, кинулся на него, поджав под себя ногу, и, брызгаясь, громко зашептал в самое ухо доктору:
   — Дмитрий Степанович... Только что на конспиративном заседании комитета Учредительного собрания проголосовано предложить вам портфель товарища министра здравоохранения.
   — Министра? — переспросил доктор, опуская углы рта, так что весь подбородок собрался складками. — Так, так. А какой республики?
   — Не республики, а правительства... Мы берем в свои руки инициативу борьбы... Мы создаем фронт... Мы получаем машину для печатания денег... С чехословацким корпусом во главе двигаемся на Москву... Созываем Учредительное собрание... И это — мы, понимаете — мы... Сегодня была горячая стычка. Эсеры и меньшевики требовали все портфели. Но мы, земцы, отстояли вас, провели ваш портфель... Я горжусь. Вы согласны?

А.Н.Толстой, "Хождение по мукам"

Т е н ь. Нет! Останься  со мной, Христиан. Живи во дворце. Ни один волос не упадет с твоей головы. Хочешь, я назначу тебя первым министром?
П е р в ы й  м и н и с т р. Но  почему же  именно первым?  Вот  министр  финансов нездоров.
М и н и с т р  ф и н а н с о в. Я нездоров? Смотрите. (Легко прыгает по залу.)
П е р в ы й  м и н и с т р. Поправился!
М и н и с т р  ф и н а н с о в.  У   нас,  у  деловых  людей,  в  минуту  настоящей опасности на ногах вырастают крылья.
Т е н ь. Хочешь, я  прогоню их  всех, Христиан? Я дам управлять тебе — в разумных, конечно,  пределах.  Я  помогу  тебе  некоторое  количество  людей сделать счастливыми. Ты не хочешь мне отвечать? Луиза! Прикажи ему.
П р и н ц е с с а. Замолчи ты,  трус! Что  вы наделали,  господа? Раз в жизни встретила я хорошего  человека, а вы бросились на него, как псы. Прочь, уйди отсюда, тень!
   Тень медленно спускается  с трона,  прижимается к  стене,  закутавшись  в мантию.
Можете стоять  в любой самой жалкой позе.   Меня вы не разжалобите.  Господа! Он не жених мне больше.  Я найду себе нового жениха.
Т а й н ы й  с о в е т н и к. Вот радость-то!
П р и н ц е с с а. Я все поняла, Христиан, милый. Эй! Начальник стражи, взять его! (Указывает на Тень.)
П ь е т р о. Пожалуйста. Взять его! (Идет к Тени.)
П е р в ы й  м и н и с т р. Я помогу вам.
М и н и с т р  ф и н а н с о в. И я, и я.
Ц е з а р ь  Б о р д ж и а. Долой тень!
   Хватают Тень, но Тени нет, пустая мантия повисает на их руках.
П р и н ц е с с а. Он убежал...
У ч е н ы й. Он скрылся,  чтобы еще  раз и еще раз стать у меня на дороге. Но я узнаю  его, я  всюду узнаю  его. Аннуанциата,  дайте мне  руку,  идемте отсюда.
А н н у а н ц и а т а. Как ты себя чувствуешь, Христиан-Теодор, милый?
У ч е н ы й. Мне больно глотать. Прощайте, господа!
П р и н ц е с с а. Христиан-Теодор, прости  меня, ведь  я ошиблась всего один раз. Ну, я  наказана уж — и будет. Останься шли возьми меня с собой. Я буду вести себя очень хорошо. Вот увидишь.
У ч е н ы й. Нет, принцесса.
П р и н ц е с с а. Не уходи.  Какая я  несчастная девушка!  Господа,  просите его.
П р и д в о р н ы е. Ну куда же вы?
   — Останьтесь...
   — Посидите, пожалуйста...
   — Куда вам так спешить? Еще детское время.
У ч е н ы й. Простите, господа,  но я  так занят.  (Идет с Аннуанциатой, взяв ее за руку.)
П р и н ц е с с а. Христиан-Теодор! На  улице идет  дождь. Темно. А во дворце тепло, уютно. Я прикажу затопить все печки. Останься.
У ч е н ы й. Нет. Мы  оденемся потеплее  и  уедем.  Не  задерживайте  нас, господа.

Е.Шварц, "Тень"

   Отец Кабани схватил кружку и приник к ней волосатой пастью. Глотая ядовитую смесь, он рычал, как вепрь Ы, потом сунул кружку на стол и принялся жевать кусок брюквы. По щекам его ползли слезы.
   – Горючая вода! – провозгласил он, наконец, перехваченным голосом. – Для растопки костров и произведения веселых фокусов. Какая же она горючая, если ее можно пить? Ее в пиво подмешивать – цены пиву не будет! Не дам! Сам выпью... И пью. День пью. Ночь. Опух весь. Падаю все время. Давеча, дон Румата, не поверишь, к зеркалу подошел – испугался... Смотрю – помоги господи! – где же отец Кабани?! Морской зверь спрут – весь цветными пятнами иду. То красный. То синий. Выдумал, называется, воду для фокусов...

АБС, "Трудно быть богом"