Будьте добры передать месье Воланду, что выступление его сегодня в третьем отделении.
Булгаков, «Мастер и Маргарита»,

Д о н   Г у а н
                        Ее совсем не видно
Под этим вдовьим черным покрывалом,
Чуть узенькую пятку я заметил.

Л е п о р е л л о
Довольно с вас. У вас воображенье
В минуту дорисует остальное;
Оно у нас проворней живописца,
Вам все равно, с чего бы ни начать,
С бровей ли, с ног ли.

А.С.Пушкин, "Каменный гость"

      А теперь вот что я вам скажу:  единственное,  в  чем  можно  обвинить митьков, так это в том, что они  слишком  щедро  используют  выразительные средства. Да в одном митьковском "елы-палы" размах, градация -  от  легкой романтической грусти до душераздирающего бешенства -  куда  круче,  чем  в сборнике стихотворений любого из этих серьезных мерзавцев!
     Недоброжелатели движения скажут, что все это наиграно.
     Даже если это так - а это не так - то и в этом  случае  не  столь  уж виноват митек, художник поведения в мире, где  все  -  только  разводы  на покрывале Майи...

Владимир Шинкарев "Митьки"

Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Антон Дельвиг

Ящик открыли, но в нем была не книга, а разукрашенная коробочка. А в коробочке лежал искусственный соловей. Он был очень похож на живого, но весь осыпан брильянтами, рубинами и сапфирами. Стоило завести игрушечную птицу — и она начинала петь одну из тех песен, которые пел настоящий соловей, и вертеть позолоченным хвостиком. На шейке у птицы была ленточка с надписью: “Соловей императора японского ничто в сравнении с соловьем императора китайского ”.
— Какая прелесть! — сказали все. А того, кто привез драгоценную птицу, сейчас же возвели в чин придворного поставщика соловьев.
— Теперь пускай этот новый соловей и наш старый певец споют вместе, — решил император.
Но дело не пошло на лад: настоящий соловей каждый раз пел свою песню по-новому, а искусственный повторял одну и ту же песенку, как заведенная шарманка.

Г.-Х. Андерсен "Соловей"

Никита Романыч испугается,
Садится на лошадь водовозную,
Скоро скачет на болото жидкое,
Что на ту ли Лужу Поганую.
Он ударил Малюту по щеке:
"Ты Малюта, Малюта Скурлатович!
Не за свой ты кус принимаешься,
Ты этим кусом подавишься!.."

Алексей Константинович Толстой, "Князь Серебряный"