Давайте же будем
Звенеть в этот бубен,
Наплюнем на драмы
Пустых площадей.
Мы, смертные люди, —
Бессмертные люди!
Не стадо баранов,
А племя вождей!

М.Анчаров, "Песня про радость"

   Степан понял: одному ему не разыскать так глупо упущенной добычи. Он стал звать Пестрю, Но пес сам напал на чей-то след и лаем звал к себе хозяина. Теперь никакими силами не заставишь упрямого кобеля сойти с места.
   Степан плюнул в сердцах, схватил ружье и побежал на лай.
   Пестря караулил белку. Степан выстрелил в нее, по второпях промахнулся. Поспешно зарядил ружье, выстрелил во второй раз и с досадой подобрал дешевую добычу. Только тогда удалось взять Пестрю на привязь, отвести к скале и ткнуть носом в след Аскыра.

В.Бианки, "Аскыр (повесть о саянском соболе)"

   — Ты. Останешься. Здесь. Навеки, — повторил Прадедушка Мороз.
   Он подошел к печке, потряс  полами  своей  снежной  шубы,  и  мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол  посыпались  птицы.  Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и  окоченевшие, горкой легли на полу.
   — Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, —  сказал старик.
   — Они мертвые? — спросил мальчик.
   — Я успокоил их, но не совсем, — ответил Прадедушка Мороз. — Их  следует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом.

Е.Л.Шварц, "Два брата"

     В доме моряка, где я часто останавливался, сорок комнат, и в  каждой из них   висит   литография   "Березовая   роща"   Куинджи.  Предусмотрительная администрация закупила  литографии с запасом. Но не прятать  же произведения искусства  в  кладовку. Поэтому  еще  десять экземпляров  было  развешано  в коридорах, красном уголке, вестибюле и т. д.
     Куинджи  отличный  художник,  и,  пожалуй,  нет  человека,  который  бы отворачивался  от его  картин. Но  длительное  пребывание  в  роще  с такими резкими контрастами света и тени утомительно для самого выносливого человека Может быть, и приятно сменить хмурые просторы моря на свежую зелень леса, но не  надолго.  Рано  или поздно  захочется  более  разнообразной  обстановки. Однажды  мой сосед  по  комнате признался  мне, что по  вечерам он чувствует непреодолимое  желание  выть. Откровенность за  откровенность: я  по секрету сообщил  ему, что уже несколько дней, открывая по  утрам глаза, подвываю, но не  очень  громко,  чтобы   не  мешать  ему  спать.  После  этого  мы  стали переворачивать  картину  лицом   к  стене,  вполне  довольствуясь  эмоциями, вызываемыми дубликатами в коридоре.

Илья Варшавский, "Ветеран"

   Видит вдруг Индига, среди камней человек стоит. Не простой тот человек: голова — редькой, ноги кривые, ростом тот человек такой, что голову задрать вверх надо, чтобы лицо его увидеть. Не встречался с таким раньше Индига, а сразу узнал, кто перед ним стоит, — Какзаму, злой горный человек. Стал белый Индига, сердце у него бьётся, руки-ноги трясутся, волосы от страха дыбом встали. Однако говорит парень сам себе: «Это ещё не страх! Страх-то впереди!»    Поклонился он Какзаму. Спрашивает тот:
   — Тебе чего здесь надо, козявка?
   Говорит ему Индига, себя пропавшим уже считая:
   — Эй, сосед! Ты, говорят, силу большую имеешь?
   — Правду говорят! — отвечает Какзаму. — Видишь, вокруг камни лежат? Всё это люди были, да я их в камни обратил. Пусть мои утёсы и всё, что под ними, сторожат! И тебя сейчас в камень обращу! — Тронул он Индигу за руку. Стала каменная рука у Индиги. Пошевельнуть Индига рукой не может, поднять её не может. Чёрная рука стала. Чуть не умер от страха Индига. Но духу набрался, говорит:
   — Э-э! Это ещё дед мой умел делать! Только не велика это сила — из живого мяса камень сделать. Вот ты из камня живое мясо сделай! Мой дед умел, да давно умер. Теперь никто не умеет!
   Рассмеялся Какзаму — пошло в горах грохотать, обвалы пошли, лавины в ущелья скатились, камни все зашевелились. Отвечает он Индиге:
   — Моя сила, моя власть: что хочу, то и сделаю!
   Тронул он руку Индиги. Опять стала рука живая. Побежала по ней горячая кровь, стала рука шевелиться.

"Семь страхов", нанайская сказка (есть чудесная мультэкранизация — "Сердце храбреца")

Он предоставил гному болтать, сколько тому вздумается, но узнал немного. Гуги не блистал интеллектом, да и жил в глухих лесах. Хольгер доведался лишь, что здесь постоянно сражаются меж собой две изначальных силы — Хаоса и Порядка. Хотя "силы" — не самое подходящее название, речь идет не просто о двух воюющих армиях. Образ жизни? Духовный конфликт меж Небом и Пеклом в его земном отражении? Как бы там ни обстояло, опорой Порядка были люди, хотя большинство из них не отдавало себе в том отчета; а некоторые — ведьмы, чернокнижники, злодеи — продались Хаосу. Часть существ, не принадлежащих к роду человеческому (правда, весьма невеликая), тоже служила Порядку. А к противостоящему лагерю принадлежал почти весь Серединный Мир, к которому, похоже относились страны вроде Фаэра, Тролльхейма, а также Гиганты — порождения Хаоса. Войны меж людьми, подобные нескончаемой вражде меж сарацинами и Святой Империей, играли на руку одному Хаосу. Под водительством Порядка люди жили в покое и гармонии, тешась свободой, которой только Порядок мог вернуть подлинное значение. Но такое положение дел было столь чуждо жителям Серединного Мира, что они воевали беспрерывно и стремились подчинить своему правлению все новые страны.

Пол Андерсон, "Три сердца и три льва"

   На одном из заводов Генри Форда бригада работников получала деньги за то, что отдыхала. Это была сервисная бригада, которая отвечала за бесперебойную работу конвейера. Проще говоря — ремонтники. Они получали зарплату, только когда сидели в комнате отдыха.
   Как только зажигалась красная лампа поломки линии сборки, останавливался счетчик, начислявший им деньги. Во-первых, они всегда оперативно делали ремонт, чтобы быстрее вернуться в комнату отдыха. Во-вторых, они делали ремонт всегда качественно, чтобы им не приходилось покидать комнату в ближайшее время из-за той же неисправности.

Из Интернета