Скажи, откуда ты приходишь, Красота?
Твой взор - лазурь небес иль порожденье ада?
Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста,
Равно ты радости и козни сеять рада.

Заря и гаснущий закат в твоих глазах,
Ты аромат струишь, как будто вечер бурный;
Героем отрок стал, великий пал во прах,
Упившись губ твоих чарующею урной.

Прислал ли ад тебя иль звездные края?
Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно;
Всегда таинственна, безмолвна власть твоя,
И все в тебе - восторг, и все в тебе преступно!

С усмешкой гордою идешь по трупам ты,
Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий,
Ты носишь с гордостью преступные мечты
На животе своем, как звонкие брелоки.

Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен,
Летит к тебе - горит, тебя благословляя;
Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен,
Как с гробом бледный труп сливается, сгнивая.

Будь ты дитя небес иль порожденье ада,
Будь ты чудовище иль чистая мечта,
В тебе безвестная, ужасная отрада!
Ты отверзаешь нам к безбрежности врата.

Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена?
Не все ль равно: лишь ты, царица Красота,
Освобождаешь мир от тягостного плена,
Шлешь благовония и звуки и цвета!

            Ш.Бодлер перевод Эллиса (псевдоним Льва Кобылинского, поэта-символиста начала ХХ века).

О, с какой тоской
Птица из клетки глядит
На полет мотылька!

Исса

Почему то именно это вспомнилось.

—  Нет, повелитель мой,— продолжал старик,— я не иллюзионист из цирка. Знай же, о благословеннейший, что я Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдуррахман Хоттабович.

Лагин, "Старик Хоттабыч". Первое издание.

Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды,
Благословляю я свободу
И голубые небеса.
И посох мой благословляю,
И эту бедную суму,
И степь от краю и до краю,
И солнца свет, и ночи тьму,
И одинокую тропинку,
По коей, нищий, я иду,
И в поле каждую былинку,
И в небе каждую звезду.
О, если б мог всю жизнь смешать я,
Всю душу вместе с вами слить;
О, если б мог в мои объятья
Я вас, враги, друзья и братья,
И всю природу заключить!

То, что это А. К. Толстой, я знал, а вот что это - из поэмы «Иоанн Дамаскин» узнал только сейчас.

В лунном свете пышнотелые северные сирены, с волосами цвета конопли, плавали вокруг, выставляя из воды свои белые груди и розовые бедра; они ударяли изумрудными хвостами по вспененным волнам под мерные звуки своей песни:
Куда тебя, кроткий Маэль,
Несет, обезумев, корыто?
Вздувается парус на нем, —
Так грудь у Юноны вздымалась,
Млечный Путь в небесах оставляя.

Некоторое время они, при свете звезд, преследовали его гармоническим смехом. Но корыто шло во сто крат быстрее красной ладьи викинга, и буревестники, настигнутые на лету, запутывались лапами в волосах святого мужа.

Анатоль Франс, "Остров пингвинов"

И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.

Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди...
На заре она сладко так спит!

Афанасий Фет, "На заре ты её не буди" - поэтическая основа романса. Моего любимого, кстати.

Дай поспать, прошу тебя-у, мяу-мяу-мяу:
Во сне поймал я воробья-у, мяу-мяу-мяу,
Еще поймал я соловья-у, мяу-мяу-мяу.
Дай поспать, прошу тебя-у!

Песня кота из м/ф "Про кота, Васю и охотничью катавасию".

Зову мышей на бой
     Пусть встретятся со мной
     Хоть миллион, хоть миллиард
     Я тигр, а не кот,
     Во мне сейчас живет
     Не Леопольд, а леопард!
     
     Дыбом шерсть, хвост трубой -
     На дороге у меня не стой!
     Если встречу тысячу чертей -
     Разорву на тысячу частей!

Месть кота Леопольда.

    Попик очень удивился, что незнакомый пожилой господин с тщательно выбритым, сухим лицом, имевшим постное и даже мрачное выражение благодаря огромному отвислому носу и резким складкам вокруг тонких губ, есть самый настоящий черт. Но когда Носач клятвенно подтвердил свое заявление, стал с детским любопытством расспрашивать его об адских делах. Но черт только отмахивался рукой и угрюмо ворчал:
    – Ах, и не говорите, святой отец, это – не жизнь, а чистый ад.
    – А где же твои рога? – спрашивал поп. – И где же твои копыта? И ты зачем ко мне пришел: соблазнить меня хочешь или покаяться? Если соблазнить, то напрасно, – меня, сударь, соблазнить нельзя.
    Попик засмеялся и похлопал его по плечу.
    – А кашу помните? – угрюмо спросил черт.
    – Какую кашу? – удивился попик.
    – А на той неделе, в субботу, помните? Вы еще много съели, помните?
    Попик заволновался:
    – Так это ты мне? А-й-ай-ай-ай-ай! Поди прочь! Поди прочь отсюда, не хочу тебя и видеть! Надевай свои рога и уходи, а то сторожа позову.

Леонид Андреев, "Правила добра".