Адельберт Шамиссо

ВЕСНА

Земля пробудилась, приходит весна,
Вокруг расцветают цветы.
Душа моя снова от песен тесна,
И вновь я во власти мечты.
Сияя, встает над полями рассвет,
И ветер с листвой не суров.
А мне все казалось, что волос мой сед,
- Нет, это пыльца от цветов.
И птицы вовсю гомонят без конца,
Их щебет звенит надо мной.
И нет седины, это просто пыльца,
Я счастлив, как птицы весной.
Земля пробудилась, приходит весна,
Вокруг расцветают цветы.
Душа моя снова от песен тесна,
И вновь я во власти мечты.

Перевод с немецкого Вячеслава Куприянова

Мирослав Флориан

НОКТЮРН

Каплет дождик
на Карловы Вары.
Горько пахнут во тьме
тротуары.

То ли дождь,
лёгким ветром сносимый,
то ли волосы
глажу любимой?

В блеске молний,
таящих угрозу,
я сорвал
одиночества розу.

В этих молниях
сквозь деревья
ламп неоновых
блещут перья.

Плеск источников,
словно шорох
крыльев; струй
шелестящий ворох.

Город,
вслушиваясь в раскаты,
прячет голову
под аркады.

Дождик плещет
в Карловых Варах, -
словно песенку
на гитарах

для тебя исполняет,
для спящей.
Брось рассвет мне
в почтовый ящик.

Перевод с чешского Александра Кушнера

Антонио Мачадо

ФАНТАЗИИ АПРЕЛЬСКОЙ НОЧИ

Севилья? Гранада? О, лунные танцы!
На улицах узких — мятеж мавританский!
По тёмным балконам, по белым ступеням
Бегут и вращаются лица и тени…
И небо, закрытое дымкой апрельской.

Вино молодое сулит мне дорогу.
Бокал осушу — и душа моя дрогнет.
Все грёзы со дна поднимаются, что ли?
Апрель, и луна, и вино золотое
Псалмы мне поют и любовные песни.

Вот правая с левой сошлись стороною;
Но чей это призрак бредёт под стеною?
Плащом прикрывается рыцарь забытый,
И меч он повесил, и шляпа пробита…
Луна проливает бокал белых грёз.

Блуждают мечты среди улочек тесных.
И тень очарованно бродит за песней,
По тем лабиринтам, то шумным, то строгим,
Пока не откроются скрытые сроки…
Бледнеет луна от таинственных слёз.

Вот домик знакомый. Привиделось, что ли?
Балкон, и жасмины, и белые шторы,
Белей сновидений луны снежно-белой…
- Синьора, час пробил. Мне ждать надоело!
(Неслышно дуэнья вошла со свечой)…

Я — призрак суровый, скажу по секрету.
Я — тень, что настойчиво ищет рассвета
В ночи, где лишь звёзды роскошны без меры.
Я — бледный мираж, я — ночная химера,
Что трон у луны отбирает мечом!

Сеньора, о, как Вы наивно-прекрасны!
Звездой одинокой мне видитесь ясно
В наплывах рассветных…
Вы так молчаливы,
Признанье мое Вы отвергли пугливо,
Как голос Ваш нежный узнать бы я мог?.

Но…тень возвратилась в свои сновиденья.
За нею следит неустанно дуэнья.
- Синьора, быть может, во мраке за дверью
есть призрак в засаде. В мой меч Вы поверьте,
и лунным лучом заискрится клинок.

Манеры старинные Вам непривычны?
Лицо под плащом, комплимент лаконичный?
А может быть, Вас удивил несказанно
Опущенный меч мой, и перьев касанье?
И сам мой правитель, великий Гасул?

О чувствах моих пусть расскажут Вам страстно
Шум улочек узких, звук речи арабской…
Вы внемлете, стоя в окне мавританском.
Мне с бледной луною никак не расстаться,
И повесть об этом по свету несу.

Расскажет пусть ночь мавританского сада
где тихо звенит серебром серенада,
Где прошлое в окна высокие входит
Душистым цветеньем и эхом мелодий…
Ночными псалмами белесой луны.

Пусть волосы танцем расскажут, ласкаясь,
созвучия снов к небесам отпуская,
Безвольные лица под пристальным взглядом,
И запах духов из закрытого сада,
Где в тихом гареме чуть теплятся сны…

Я — стражник, сеньора. Псалтырь мне доверен,
Хрустальный бокал, полный белых мистерий,
И нежность напева, где мудро и просто
Слились воедино Аравии звёзды
И дух старины в андалузских садах…

Но я умолкаю…Лишь лунные танцы
Мерцают, искрятся в окне мавританском
Сквозь плющ, что по стенке сползает на землю,
Где мох, разрушающий камни, не дремлет,
Вздыхая о белой луне иногда.

Ах, стать бы мне тенью весны быстротечной,
Средь белых жасминов быть призраком вечным!
Звучать в переливах мелодий чудесных.
Я — тень тех певцов, я — забытая песня,
Залог отгоревшей, но вечной любви!

В словах самых лучших сказал бы об этом…
Арабский ноктюрн исчезает с рассветом,
И песни уходят,
Псалмы — умирают,
И лишь на губах утомленных играют.
Я — бледная тень ускользнувшей любви…

Луна умерла…Сновиденья взлетают,
в ночных лабиринтах укрылась их стая.
И двор мавританский — в ограде высокой

Восток, рассмеявшись,
открыл своё око…

Перевод с испанского Ирины Поляковой-Севостьяновой

Арпад Тот

ВЕНОК ВЕЧЕРНИХ ЛУЧЕЙ

Стал пепел сумерек чуть-чуть серей,
в аллеях тень клубком катилась дымным,
но тёмную листву твоих кудрей
обвёл закат едва приметным нимбом:
венок лучей - свеченья слабый след,
сиянье тишины и аромата,
иль свет, которого на свете нет?
Переселенье душ в часы заката.

Затишье, аромат. С твоих волос
стекали тайна и покой небесный.
Мне в этот миг так хорошо жилось,
я прямо в сердце принял свет чудесный,
и я не ведал: ты передо мной
иль тело купины неопалимой,
в котором Бог нашёл приют земной
и дрожью изошёл незримой.

Кто знает, сколько длилось колдовство -
безмерно долго иль ничтожно мало,
но ты плеча коснулась моего,
очнулся я, и пелена упала,
и понял я: пришло земное чудо!
И к сердцу потекла, звеня, трубя, -
быстрей, чем кровь по молодым сосудам, -
простая весть: люблю! Люблю тебя!

Перевод с венгерского Натэллы Горской

Гертруда Кольмар

БОЛЬШОЙ    ФЕЙЕРВЕРК

Большой сегодня вспыхнул фейерверк.
И сотни ярких звезд, что к небу рвались,
В силки кромешной темени попались.
А ночь долга.

Я, прислонившись к дереву, стою.
Искрится пруд. И кажется, что снова
Я вижу капли ливня золотого.
А ночь долга.

Я в легком платье. И меня знобит.
И лепестки цветов по тихой глади
Легко плывут, как розовые пряди.
А ночь долга.

Я сяду на скамью. Сожмусь в комок.
И слышно мне, как тихо прошуршала
Змея в траве и вытянула жало.
А ночь долга.

Мне рук окоченевших не согреть.
Из черноты проступят на мгновенье
Причудливые, странные растенья.
А ночь долга.

Сомкнулись веки, а на дне глазниц
Зеленый и багровый цвет таится,
И бликов солнечных мелькает колесница.
А ночь долга.

Уже давно закончен фейерверк.
Протяжный бой часов меня разбудит.
Напомнит мне, что впредь тебя не будет.
Ты не придешь.

Перевод с немецкого Ирины Грицковой

Михай Эминеску

Ах, зачем не владею
Волшебством превращенья,
Мастерством чародея
Или мага уменьем?
Стал бы зеркалом ясным,
Чтоб изведать блаженство
Отражать ежечасно
Черт твоих совершенство…
Стал бы гребнем красивым,
Всё бы нежил и гладил
С восхищеньем ревнивым
Непокорные пряди…
Стал бы ласковым ветром,
Что в игривом старанье
Шевелит неприметно
На груди одеянье…
Стал бы сном, что витает
В мирном сумраке ночи
И любовно смыкает
Утомлённые очи...
Но, увы, не владею
Волшебством превращенья,
Мастерством чародея
Или мага уменьем.

Перевод с румынского Ариадны Эфрон

Эйла Кивиккахо

КАПРИЗ

Нет, чересчур много листьев в шатре чернотала,
нет, чересчур зеленеет трава на лужайке,
нет, чересчур горячо вдруг весна задышала,
нет, чересчур она летняя в роли хозяйки.

Да, чересчур эти взгляды недетски речисты,
в них чересчур безошибочно мысли читаю.
Ну а улыбка прозрачнее заводи чистой...
Лучше уйди, а не то я от зноя растаю.

Перевод с финского Эдуарда Шустера