МЕДСЕСТРА

Молодая медсестричка,
Наш товарищ лейтенант.
Под пилоткою косичка.
(Ей так шел бы белый бант.)

И откуда эта сила
В хрупкой девушке бралась?
Скольких с поля выносила,
Пуль свистящих не боясь.

Помню, миной я шальною
Тяжко ранен был в плечо.
Слышу голос надо мною:
"Милый, потерпи еще..."

Бинт налег неторопливо.
Затихал вечерний бой...
И от нежности прилива
Как-то притупилась боль.
Отгремел салют... Эх, Рита.
Жили б, если б не война...
Мне из прошлого с гранита
Улыбается она.

Александр Бывшев

Светлана Одинокая

Фотография вложена в старую книжку...

Фотография вложена в старую книжку
И забыта среди пожелтевших страниц.
Невысокий, в шинели, какой-то парнишка,
Улыбаясь, глядит из-под длинных ресниц.

Карандашная надпись: «Зима, сорок третий»,
И, чуть ниже, другая: «Погиб как герой»…
Сколько их – безымянных героев – на свете,
Сколько их никогда не вернулось домой!..

Им бы жить без забот, и дружить, и влюбляться,
Только вдруг в летний день объявили войну.
И они, взяв винтовки, в свои восемнадцать,
Шли на фронт – погибать, защищая страну…

Сколько судеб не сложено, песен не спето,
Сколько жен, матерей оставалось без сна…
Так зачем же, зачем в это страшное лето
Вдруг на нашей земле появилась война?!

Из учебника вновь оживает картинка,
Раздвигая границы событий и дат.
Словно в память о прошлом, со старого снимка
Улыбаясь, глядит незнакомый солдат.

Он – герой. Это значит, что он не сдавался,
Это значит, ни шагу не сделал назад.
Может быть, он в окопе один оставался,
Прикрывая собой отступавший отряд,

Может, в грохоте хриплом немецких орудий
Батальон за собою в атаку повел…
Только он не вернулся, как многие люди –
Те, кто с этих боев никогда не пришел.

Пусть нам дорого слишком досталась свобода,
Тем ценнее она для живущих сейчас.
И листок пожелтевший – забытое фото –
Будто памятник всем, кто сражался за нас.

Они отдали жизни, чтоб мир продолжался,
Наступала весна, было пение птиц,
Чтоб мальчишка другой в объектив улыбался
И смущенно глядел из-под длинных ресниц.

РЕКВИЕМ (ВЕЧНАЯ СЛАВА ГЕРОЯМ...)
     Памяти наших отцов и старших
     братьев, памяти вечно молодых
     солдат и офицеров Советской
     Армии, павших на фронтах
     Великой Отечественной войны.

    (Поэма)

       1

Вечная
     слава
          героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
     слава
          героям!
Слава героям!
Слава!!

...Но зачем она им,
          эта слава,—
мертвым?
Для чего она им,
          эта слава,—
павшим?
Все живое —
спасшим.
Себя —
не спасшим.
Для чего она им,
          эта слава,—
мертвым?..
Если молнии
     в тучах заплещутся жарко,
и огромное небо
от грома
оглохнет,
если крикнут
          все люди
               земного шара,—
ни один из погибших
даже не вздрогнет.
Знаю:
солнце
     в пустые глазницы
               не брызнет!
Знаю:
песня
     тяжелых могил
               не откроет!
Но от имени
          сердца,
от имени
     жизни,
повторяю!
Вечная
Слава
Героям!..
И бессмертные гимны,
прощальные гимны
над бессонной планетой
                    плывут
                       величаво...
Пусть
    не все герои,—
те,
кто погибли,—
павшим
вечная слава!
Вечная
     слава!!

Вспомним всех поименно,
горем
     вспомним
          своим...
Это нужно —
не мертвым!
Это надо —
живым!
Вспомним
     гордо и прямо
погибших в борьбе...

Есть
   великое право:
забывать
о себе!
Есть
   высокое право:
пожелать
и посметь!..

Стала
вечною славой
мгновенная
смерть!

       2

Разве погибнуть
              ты нам завещала,
Родина?
Жизнь
     обещала,
любовь
     обещала,
Родина.

Разве для смерти
          рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты
              нашей
                смерти,
Родина?

Пламя
    ударило в небо!—
ты помнишь,
Родина?
Тихо сказала:
     «Вставайте
          на помощь...»
Родина.
Славы
    никто у тебя не выпрашивал,
Родина.
Просто был выбор у каждого:
я
или
   Родина.

Самое лучшее
          и дорогое —
Родина.
Горе твое —
это наше
       горе,
Родина.

Правда твоя —
это наша
     правда,
Родина.
Слава твоя —
это наша
     слава,
Родина!

       3

Плескалось
       багровое знамя,
горели
     багровые звезды,
слепая пурга
накрывала
багровый от крови
              закат,
и слышалась
       поступь
            дивизий,
великая поступь
            дивизий,
железная поступь
              дивизий,
точная
поступь
      солдат!
Навстречу раскатам
           ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
              начертано
                     слово:
Победа!
Победа!!
Во имя Отчизны —
              победа!
Во имя живущих —
              победа!
Во имя грядущих —
              победа!
Войну
мы должны сокрушить.
И не было гордости
                 выше,
и не было доблести
                 выше —
ведь кроме
желания выжить
есть еще
мужество
жить!
Навстречу раскатам
          ревущего грома
мы в бой поднимались
светло и сурово.
На наших знаменах
       начертано слово
Победа!
Победа!!

       4

Черный камень,
черный камень,
что ж молчишь ты,
черный камень?

Разве ты
      хотел такого?
Разве ты
      мечтал когда-то
стать надгробьем
для могилы
Неизвестного
         солдата?
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
черный камень?..

Мы в горах
         тебя
            искали.
Скалы
    тяжкие
         дробили.
Поезда в ночах
трубили.
Мастера в ночах
не спали,
чтобы
   умными руками
чтобы
   собственною
           кровью
превратить
обычный камень
в молчаливое
надгробье...

Разве камни
       виноваты
в том,
   что где-то
        под землею
слишком долго
спят солдаты?
Безымянные
солдаты.
Неизвестные
солдаты...

А над ними
     травы сохнут,
А над ними
      звезды меркнут.
А над ними
       кружит
           беркут
и качается
подсолнух.
И стоят над ними
сосны.
И пора приходит
            снегу.
И оранжевое солнце
разливается
по небу.
Время
   движется над ними...

Но когда-то,
но когда-то
кто-то в мире
         помнил
              имя
Неизвестного
солдата!
Ведь еще
      до самой смерти
он имел друзей
            немало.
Ведь еще
      живет на свете
очень старенькая
мама.
А еще была
        невеста.
Где она теперь —
невеста?..
Умирал солдат —
известным.
Умер —
Неизвестным.

       5

Ой, зачем ты,
        солнце красное,
все уходишь —
не прощаешься?
Ой, зачем
        с войны безрадостной,
сын,
не возвращаешься?
Из беды
      тебя я выручу,
прилечу
      орлицей быстрою...
Отзовись,
моя кровиночка!
Маленький.
Единственный...

Белый свет
        не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
      моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое,—
где ж ты?
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать
      над могилою...
Не хочу я
ничегошеньки —
только сына
          милого.
За лесами моя ластынька!
За горами —
      за громадами...
Если выплаканы
глазыньки —
сердцем
      плачут матери.
Белый свет
        не мил.
Изболелась я.
Возвратись,
      моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое,—
где ж ты?

       6

Когда ты, грядущее?
               Скоро ли?
В ответ на какую
боль?..

Ты видишь:
самые гордые
вышли на встречу
            с тобой.
Грозишь
      частоколами надолб.
Пугаешь
      угластыми кручами...
Но мы
    поднимем себя
по канатам,
из собственных нервов
скрученных!
Вырастем.
Стерпим любые смешки.
И станем
     больше
богов!..
И будут дети
          лепить снежки
из кучевых
облаков.

       7

Это песня
       о солнечном свете,
это песня
       о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
у которой
все впереди!
Именем солнца,
       именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
         клянемся
              павшим героям:
то, что отцы не допели,—
мы
  допоем!
То, что отцы не построили,—
мы
  построим!

Устремленные к солнцу побеги,
вам
  до синих высот вырастать.
Мы —
рожденные песней победы —
начинаем
жить и мечтать!
Именем солнца,
       именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
        клянемся
              павшим героям:
то, что отцы не допели,—
мы
допоем!
То, что отцы не построили,—
мы
построим!

Торопитесь,
       веселые весны!
Мы погибшим на смену
пришли.
Не гордитесь,
       далекие звезды,—
ожидайте
гостей
с Земли!
Именем солнца,
       именем Родины
клятву даем.
Именем жизни
         клянемся
               павшим героям:
то, что отцы не допели,—
мы
  допоем!
То, что отцы не построили,—
мы
  построим!

       8

Слушайте!
Это мы
     говорим.
Мертвые.
Мы.
Слушайте!
Это мы
     говорим.
Оттуда.
Из тьмы.
Слушайте!
     Распахните глаза.
Слушайте до конца.
Это мы
     говорим,
мертвые.
Стучимся
     в ваши
          сердца...

Не пугайтесь!
Однажды
     мы вас потревожим во сне.
Над полями
      свои голоса пронесем в тишине.
Мы забыли,
     как пахнут цветы.
Как шумят тополя.
Мы и землю
         забыли.
Какой она стала,
              земля?
Как там птицы?
       Поют на земле
без нас?
Как черешни?
        Цветут на земле
без нас?
Как светлеет
          река?
И летят облака
над нами?
Без нас.

Мы забыли траву.
          Мы забыли деревья давно.
Нам
  шагать по земле
               не дано.
Никогда не дано!
Никого не разбудит
               оркестра
                    печальная
                           медь...
Только самое страшное,—
даже страшнее,
          чем смерть:
знать,
что птицы
        поют на земле
без нас!
Что черешни
          цветут на земле
без нас!
Что светлеет
          река.
И летят облака
над нами.
Без нас.

Продолжается жизнь.
И опять
     начинается день.
Продолжается жизнь.
Приближается
          время дождей.
Нарастающий ветер
               колышет
                    большие хлеба.
Это —
     ваша судьба.
Это —
     общая наша
               судьба...
Так же птицы
          поют на земле
без нас.
И черешни
        цветут на земле
без нас.
И светлеет
          река.
И летят облака
над нами.
Без нас...

       9

Я
не смогу.
Я
не умру...

Если
умру —
стану
   травой.
Стану
    листвой.
Дымом костра.
Вешней землей.
Ранней звездой.

Стану волной,
пенной
   волной!
Сердце
      свое
вдаль
унесу.
Стану
   росой,
первой грозой,
смехом
     детей,
эхом
   в лесу...
Будут в степях
травы
шуметь.
Будет стучать
в берег
волна...

Только б
      допеть!
Только б
      успеть!
Только б
      испить
чашу
до дна!
Только б
      в ночи
пела
труба!

Только б
      в полях
зрели
хлеба!..
Дай мне
ясной жизни,
         судьба!
Дай мне
гордой смерти,
            судьба!

       10

Помните!
Через века,
       через года,—
помните!
О тех,
кто уже не придет
              никогда,—
помните!

Не плачьте!
В горле
     сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти
     павших
          будьте
               достойны!
Вечно
достойны!

Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью
     просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте
достойны!

Люди!
Покуда сердца
          стучатся,—
помните!
Какою
ценой
завоевано счастье,—
пожалуйста,
     помните!

Песню свою
        отправляя в полет,—
помните!
О тех,
кто уже никогда
          не споет,—
помните!

Детям своим
          расскажите о них,
чтоб
запомнили!
Детям
    детей
расскажите о них,
чтобы тоже
запомнили!
Во все времена
       бессмертной
               Земли
помните!
К мерцающим звездам
          ведя корабли,—
о погибших
помните!

Встречайте
          трепетную весну,
люди Земли.
Убейте
     войну,
прокляните
войну,
люди Земли!

Мечту пронесите
          через года
и жизнью
наполните!..
Но о тех,
кто уже не придет
               никогда,—
заклинаю,—
помните!

1962
Роберт Рождественский.

Бинты

Глаза бойца слезами налиты,
Лежит он, напружиненный и белый,
А я должна приросшие бинты
С него сорвать одним движеньем смелым.
Одним движеньем - так учили нас.
Одним движеньем - только в этом жалость...
Но встретившись со взглядом страшных глаз,
Я на движенье это не решалась.
На бинт я щедро перекись лила,
Стараясь отмочить его без боли.
А фельдшерица становилась зла
И повторяла: "Горе мне с тобою!
Так с каждым церемониться - беда.
Да и ему лишь прибавляешь муки".
Но раненые метили всегда
Попасть в мои медлительные руки.

Не надо рвать приросшие бинты,
Когда их можно снять почти без боли.
Я это поняла, поймешь и ты...
Как жалко, что науке доброты
Нельзя по книжкам научиться в школе!

Юлия Друнина

День Победы. И в огнях салюта
Будто гром: - Запомните навек,
Что в сраженьях каждую минуту,
Да, буквально каждую минуту
Погибало десять человек!
Как понять и как осмыслить это:
Десять крепких, бодрых, молодых,
Полных веры, радости и света
И живых, отчаянно живых!
У любого где-то дом иль хата,
Где-то сад, река, знакомый смех,
Мать, жена... А если неженатый,
То девчонка - лучшая из всех.
На восьми фронтах моей отчизны
Уносил войны водоворот
Каждую минуту десять жизней,
Значит, каждый час уже шестьсот!..
И вот так четыре горьких года,
День за днем - невероятный счет!
Ради нашей чести и свободы
Все сумел и одолел народ.
Мир пришел как дождь, как чудеса,
Яркой синью душу опаля...
В вешний вечер, в птичьи голоса,
Облаков вздымая паруса,
Как корабль плывет моя Земля.
И сейчас мне обратиться хочется
К каждому, кто молод и горяч,
Кто б ты ни был: летчик или врач.
Педагог, студент или сверловщица...
Да, прекрасно думать о судьбе
Очень яркой, честной и красивой.
Но всегда ли мы к самим себе
Подлинно строги и справедливы?
Ведь, кружась меж планов и идей,
Мы нередко, честно говоря,
Тратим время попросту зазря
На десятки всяких мелочей.
На тряпье, на пустенькие книжки,
На раздоры, где не прав никто,
На танцульки, выпивки, страстишки,
Господи, да мало ли на что!
И неплохо б каждому из нас,
А ведь есть душа, наверно, в каждом,
Вспомнить вдруг о чем-то очень важном,
Самом нужном, может быть, сейчас.
И, сметя все мелкое, пустое,
Скинув скуку, черствость или лень,
Вспомнить вдруг о том, какой ценою
Куплен был наш каждый мирный день!
И, судьбу замешивая круто,
Чтоб любить, сражаться и мечтать,
Чем была оплачена минута,
Каждая-прекаждая минута,
Смеем ли мы это забывать?!
И, шагая за высокой новью,
Помните о том, что всякий час
Вечно смотрят с верой и любовью
Вслед вам те, кто жил во имя вас!

Эдуард Асадов

ДЕТИ В ОСВЕНЦИМЕ

Мужчины мучили детей.
Умно. Намеренно. Умело.
Творили будничное дело,
Трудились - мучили детей.
И это каждый день опять:
Кляня, ругаясь без причины...
А детям было не понять,
Чего хотят от них мужчины.
За что - обидные слова,
Побои, голод, псов рычанье?
И дети думали сперва,
Что это за непослушанье.
Они представить не могли
Того, что было всем открыто:
По древней логике земли,
От взрослых дети ждут защиты.
А дни всё шли, как смерть страшны,
И дети стали образцовы.
Но их всё били.
Так же.
Снова.
И не снимали с них вины.
Они хватались за людей.
Они молили. И любили.
Но у мужчин 'идеи' были,
Мужчины мучили детей.

Я жив. Дышу. Люблю людей.
Но жизнь бывает мне постыла,
Как только вспомню: это - было!
Мужчины мучили детей!

Наум Коржавин.

Той первой ночью
Н. Браун

Ещё той ночью игры снились детям,
Но грозным рёвом, не пустой игрой,
Ночное небо взрезав на рассвете,
Шли самолёты на восток.
Их строй
Нёс, притаясь, начало новой ноты,
Что, дирижёрским замыслам верна,
Зловещим визгом первого полёта
Начнёт запев по имени — война.

Но дирижер не знал, что в этом звуке,
Где песнь Победы чудилась ему,
Звучат народа собственного муки,
Хрипит Берлин, поверженный в дыму.

Той первой ночью, в ранний час рассвета,
Спала земля в колосьях и цветах,
И столько было света,
Столько цвета,
Что снились разве только в детских снах.

Той ночью птицы еле начинали
Сквозь дрёму трогать флейты и смычки,
Не ведая, что клювы хищной стаи
Идут, уже совсем недалеки.

Там где-то стон растоптанной Европы,
А здесь заставы день и ночь не спят.
Притих в лазурной дымке Севастополь.
Притих под белой ночью Ленинград.

Штыки постов глядятся в воды Буга.
Ещё России даль объята сном…
Но первой бомбы вой коснулся слуха,
И первый гром — и первый рухнул дом.

И первый вопль из детской колыбели,
И материнский, первый, страшный крик,
И стук сердец, что сразу очерствели
И шли в огонь, на гибель, напрямик.

И встал в ту ночь великий щит народа
И принял в грудь ударов первый шквал,
Чтоб год за годом, все четыре года,
Не утихал сплошной девятый вал…

… Всё отошло. Заволоклось туманом.
И подняла Победа два крыла.
Но эта ночь, как штыковая рана,
Навек мне сердце болью обожгла.