Над полями да над чистыми
Месяц птицею летит,
И серебряными искрами
Поле ровное блестит.

   Ну, дружней, звончей, бубенчики,             
   Заливные голоса!
   Эх ты, удаль молодецкая!
   Эх ты, девичья краса!

Гривы инеем кудрявятся,
Порошит снежком лицо.
Выходи встречать, красавица,
Друга мила на крыльцо.

   Ну, дружней, звончей, бубенчики,             
   Заливные голоса!
   Эх ты, удаль молодецкая!
   Эх ты, девичья краса!

Глянут в душу очи ясные,
Закружится голова…
С милым жизнь, что солнце красное,
А без мила — трын-трава!..

Русская народная (хотя, строго говоря, авторская) песня

Раскудрявый клён зелёный, лист резной,
Я влюблённый и смущённый пред тобой,
Клен зелёный да клён кудрявый,
Да раскудрявый резной.

"Смуглянка-молдаванка". (Между прочим, единственная из военных песен, которую я на дух не переношу. Прям с души воротит)

Клён ты мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.

С.А.Есенин

И вот однажды, когда головы наполнились винными парами, а бутылки соответственно опустели, мистер Челноук, хлопнув своего закадычного друга по спине, объявил ему: «Знаешь, что я тебе скажу, старина Чарли? Ей-Богу, ты самый славный малый, какого мне доводилось встречать на своем веку, и раз тебе нравится хлестать вино этаким вот манером, так будь я проклят, если не подарю тебе большущий ящик шато-марго! Разрази меня Бог (у мистера Челноука была прискорбная привычка божиться, хоть он и редко заходил дальше таких выражений, как „Разрази меня Бог“ или „Ей-же-ей“ или „Чтоб мне провалиться“), — разрази меня Бог, — продолжал он, — если я сегодня же после обеда не отправлю в город заказ на двойной ящик самого лучшего шато, какое только удастся сыскать, и я подарю его тебе, да, подарю! — молчи, не возражай мне — непременно подарю, слышишь? И дело с концом! Так смотри же — на днях тебе его привезут, — как раз тогда, когда ты и ждать-то не будешь!»

Эдгар Аллан По, "Ты еси муж, сотворивый сие"

Когда я вернулся домой, было, наверно, половина шестого. Я вошел и вижу — старикашка Мак сидит развалившись в качалке, в старом своем костюме, ноги в голубых носках задраны на подоконник, а на коленях — «История цивилизации».

О'Генри, "Выкуп"

   Валя повернулась вместе с остальными. Кавалеров увидел ее лицо, обращенное к нему. Он не сомневался, что она видит его. Он засуетился, странное предположение разозлило его. Ему показалось, что окружающие посмеиваются, — заметили его беспокойство.
   Он оглянулся на сидящих рядом. И было очень неожиданным то, что в одном углу с ним, в близком соседстве, сидел Андрей Бабичев. Вновь Кавалерова возмутили две белые руки, регулирующие шарнир бинокля, крупное туловище в сером пиджаке, подстриженные усы...
   Черным снарядом повис над Кавалеровым бинокль. Ремни бинокля поводьями свисали от щек Бабичева.

Ю.Олеша, "Зависть"

Сел Балда на кобылку верхом,
Да версту проскакал, так что пыль столбом.

А.С.Пушкин, "Сказка о Попе и работнике его Балде"

То  ли  дело отличаться с военными! Ах, прелесть! восхищение! И усы, и эполеты, и мундир, а у иных даже шпоры с колокольчиками. Одно убийственно, что сабли нет! И для чего они ее отвязывают? Странно,  ей-богу! Сами  не  понимают,  как блеснуть очаровательнее! Ведь посмотрели бы на шпоры,  как они звенят, особливо, если улан али  полковник какой разрисовывает — чудо! Любоваться — мило-дорого! Ну, а прицепи-ко он  еще саблю: просто ничего не  увидишь любопытнее, одного грома лучше  музыки наслушаешься.

А.Н.Островский, "Свои люди — сочтёмся"

       Кербеш покачал головой, но бумажку не взял.
       — Ну и свинья же этот ваш... то есть наш Барбарисов Он мне должен вовсе не десять рублей, а четвертную. Подлец этакий! Двадцать пять рублей, да еще там мелочь какая-то. Ну, мелочь я ему, конечно, не считаю. Бог с ним! Это, видите ли, бильярдный долг. Я должен сказать, что он, негодяй, играет нечисто... Итак, молодой человек, гоните еще пятнадцать.
       — Ну, и жох же вы, господин околоточный! — сказал Лихонин, доставая деньги.
       — Помилуйте! — совсем уж добродушно возразил Кербеш. — Жена, дети... Жалованье наше, вы сами знаете, какое... Получайте, молодой человек, паспортишко. Распишитесь в принятии. Желаю...

А.И.Куприн, "Яма"