Стоит мне сказать: «Завтра я туда пойду», — и можно не сомневаться, что я весь день просижу дома; если я решил сходить в кабак — отправляюсь в церковь; если собрался в церковь — дорога так и петляет у меня под ногами, путаясь, как моток ниток, пока не приведет меня в совершенно другое место.

Теофиль Готье       "Мадемуазель де Мопен"

- А я жалею, что не мужчина и не служу в армии.
В таких случаях доза лести крайне необходима.
- Вы легко достигли бы чина фельдмаршальского!
- С моим-то драчливым характером? - хмыкнула Екатерина. - Что вы, посол! Меня бы пришибли еще в чине поручика. - Прощаясь с Дюраном, она вдруг в полный мах отвесила ему политическую оплеуху. - Я не знаю, как сложатся мои дальнейшие отношения с Версалем, но можете отписать королю: французы способны делать в политике лишь то, что они могут делать, а Россия станет делать все то, что она хочет делать...

В. Пикуль         «Фаворит»

Первые несколько дней мне, заокеанскому провинциалу, было чертовски сложно свыкнуться с мыслью, что все звучные названия из книг — Лувр, Пале-Рояль — находятся в считаных минутах неспешной ходьбы по набережной. Правда, на саму воду лучше было не смотреть, да и принюхиваться особо не стоило — а когда мы увидели, как ее набирают парижские водовозы, то единогласно решили заняться дегустацией французских вин.
Это были упоительнейшие дни — дни, когда мы целовались на Мостике Влюбленных, катались в кабриолете по Елисейским Полям, слушали вечернюю мессу, стоя у Нотр-Дам, бродили по Латинскому кварталу... Я улыбнулся, вспомнив, как на третий день, точнее, вечер этих прогулок сцепился с пятеркой подвыпивших студентов. Они увязались за нами... я не понимал их фраз, а покрасневшая Лиз отказалась перевести, но одни лишь ехидные ухмылки и наглые сальные взгляды, скользившие по ее белому платью, были, по моему мнению, вполне достаточным основанием.
Их было пятеро, и драться они, наверное, умели — в обычной уличной драке. Но по сравнению с Rebel Yell и штыковой за баррикаду на Балтимор-стрит — все равно что выпускать изнеженных комнатных собак против матерого волка.
Потом, в маленьком ресторанчике на углу, Лиз долго протирала мои, как она сказала, «рыцарские раны» смоченным в коньяке платком.

Андрей Уланов           "Колдуны и капуста"

«Приятель дорогой, здорово! Где ты был?» —
«В Кунсткамере, мой друг! Часа там три ходил;
Всё видел, высмотрел; от удивленья,
Поверишь ли, не станет ни уменья
Пересказать тебе, ни сил.
Уж подлинно, что там чудес палата!
Куда на выдумки природа таровата!
Каких зверей, каких там птиц я не видал!
Какие бабочки, букашки,
Козявки, мушки, таракашки!
Одни, как изумруд, другие, как коралл!
Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки!» —
«А видел ли слона? Каков собой на взгляд!
Я чай, подумал ты, что гору встретил?» —
«Да разве там он?» — «Там».— «Ну, братец, виноват:
Слона-то я и не приметил».

И.А.Крылов, "Любопытный"

   С какими только типами тогда не приходилось встречаться на море! Однажды я должен был принять дела у механика небольшого теплохода. Встретил он меня с распростертыми объятиями.
   — Пойдем, родной, ко мне в каюту, — сказал он ласково. — Там у меня есть пара капель нектара, и нам никто не помешает подписать приемо-сдаточный акт.
   Я робко заметил, что перед подписанием акта хотел бы посмотреть машину.
   — Посмотреть машину? — удивился этот видавший виды укротитель механизмов. — А зачем ее смотреть? Она ведь железная.
   Когда же ему стало ясно, что речь идет не только о наружном осмотре железной машины, а даже о ревизии чугунных поршней, его лицо выразило отвращение.
   — Моторист! — закричал он вниз. — Покажи этому дикарю поршни, он их никогда не видел!
   К сожалению, акта я не подписал. Поршни оказались в таком состоянии, что всякая попытка пуска двигателя могла расцениваться как внесение горящего факела в бочку с порохом. Таких поршней я действительно до этого не видел. Нужно учитывать, что я тогда был еще очень молод.

Илья Варшавский, "Ветеран"

   Неистовый ветер подхватил эти пары, и юпитериане поспешили убраться в подветренную сторону. Один из них замешкался и тут же судорожно задергался, а потом обмяк и затих.
   ХХ-2 наклонился, обмакнул палец в одну из луж, а потом стал смотреть на стекающую каплями жидкость.
   – Я думаю, это кислород, – сказал он.
   – Конечно, кислород, – согласился Третий. – Происходит что-то совсем уж странное. Ведь кислород, по-моему, вреден для этих существ. Одно из них погибло!
   Роботы помолчали, потом ХХ-1, который отличался простотой и потому считал, что надо брать быка за рога, промолвил:
   – Возможно, эти странные существа с помощью таких довольно несерьезных штучек пытаются уничтожить нас?
   И ХХ-2, пораженный этим предположением, ответил:
   – Знаешь, Первый, по-моему, ты прав! Ведь и хозяева-люди говорили нам, что юпитериане хотят уничтожить все человечество, а существа, настолько обезумевшие от злобы, что вынашивают мысль, как бы навредить человеку... – голос Второго при этих словах задрожал, – тем более могут попытаться уничтожить нас.
   – Стыдно иметь такой несносный характер, – сказал ХХ-1. – Бедняги!

А.Азимов, "Нечаянная победа"

     — Отлично, уважаемый сэр, отлично! — продолжал маленький  человек,  все еще удерживая его. — Скажите мне точно, сколько вы хотите.
     — Дорогое предприятие, — сказал мистер Джингль.  Деньги  из  кармана — почтовые лошади девять фунтов; лицензия три — уже двенадцать — отступных сто — сто двенадцать — задета честь — потеряна леди...
     — Да, уважаемый сэр, конечно, — глубокомысленно  подтвердил  маленький человек,  — о  последних  двух  пунктах  можно  и  не  упоминать.  Так  что двенадцать... ну, скажем, сто — идет?
     — И двадцать, — сказал мистер Джингль.

Ч.Диккенс, "Посмертные записки..."