Андрей Анпилов

* * *
С ногами залезу на темный диван,
Зажмурю глаза, чтоб удобней мечтать, -
мне папа сегодня волшебный роман
с цветными картинками будет читать!

Из окон плывет замечательный мрак…
Над книгой таинственно лампа горит…
«Джез Крюк! Извиняюсь, вы — круглый дурак!» -
отец с выражением мне говорит.

Но только вступлю я в заманчивый бой,
лишь ветер в груди паруса развернет -
как папа, устало кивнув головой,
уронит страницу и сладко зевнет.

«Ну, папа! Читай — там пиратский фрегат!»
Все тихо… Вода в батареях журчит…
Во сне пробормочет отец наугад:
«Свистать всех наверх…» и опять замолчит.

И сердце сжимается, как кулачок.
«Не спи!» — за рукав я пижаму трясу.
Но папа сквозь пальцы куда-то течет,
и мирно сползают очки на носу…

Добрый день, Илья Никанорович. Что почитывать изволите?
Дежурный отложил в сторону книжку, снял очки, протер их и нацепил обратно.
– А-а, господин Заброцкий изволили пожаловать. А я-то уж понадеялся, что никто меня, старика, сегодня и не побеспокоит.
– Так и я вас, Илья Никанорыч, не побеспокою особо. Вы наушники нацепите и читайте себе спокойно.
– Да уж какое тут чтение с тобой, – добродушно проворчал дежурный. – То подай, это принеси…
– Так что ж это у вас за книга такая интересная? – полюбопытствовал я.
– Да вот, – дежурный поглядел на меня с некоторым, как мне показалось, смущением. – У жены взял. «Приключения княжны Мэри» называется. Любовные, кха-кха, приключения.
– Забавная, однако, у княжны Мэри обложка, – заметил я приподнимая тяжелый коричневый фолиант, на котором золотой старославянской вязью было выведено «Пистолеты мастера Лепажа в собраниях частных коллекционеров».
– Завернул от греха подальше, – пояснил дежурный. – А то, не дай бог, надорву листок, так меня жена потом самого… надорвет.

Владимир Серебряков и Андрей Уланов "Из Америки – с любовью"

*** Со временем книги, сошедшие с одного типографского станка, навсегда отдалялись друг от друга. Их, как людей, ждали разные судьбы. Каждая узнала взлеты и падения, катастрофы, печали и одиночество. Они бывали в богатых библиотеках и жалких лавчонках старьевщиков, в нежных руках и в лапах злодеев, безжалостных к людям и книгам. У них есть свои герои и мученики, истерзанные и потрёпанные от бесконечного чтения, сражавшиеся до последней страницы, как настоящие солдаты. Есть и такие, что погибают нелепо и бесславно, — утонувшие, сгоревшие, порванные, убитые во цвете лет. После них ничего не остается. Полное забвение.
Но есть и такие, которым посчастливилось попасть в хорошие руки. Их перечитывали и берегли, они дали жизнь новым книгам, своим потомкам. Эти книги, старинные или просто старые, редкие, необычные, вульгарные, восхитительные, скучные, красивые и уродливые, дорогие и дешевые, до сих пор путешествуют по миру, выбирая головокружительные маршруты, и порождают новые идеи, истории, факты и мечты. В свое время они избежали огня и воды, спаслись от мошенников и злодеев, не стали жертвами человеческого фанатизма, невежества и жестокости. На долю этих книг выпало бессчетное количество опасностей, но они дожили до наших дней. Теперь эти книги готовы открыть свои страницы любому, кто поманит их за собой.

*** Где бы ни произошла ваша встреча со старой книгой отнеситесь к ней с вниманием и почтением, как к благородному, полному достоинства ветерану. Вам повезло: сколько её собратьев исчезло навсегда! И, как ни горько, их ряды продолжают редеть из-за нашей преступной беспечности. Общаться с оставшимися — особая честь. Как знать, возможно, если вы научитесь понимать её язык и будете достойны её, однажды вечером, в мягком кресле, в тишине кабинета, в любом подходящем месте она тихонько расскажет вам свою старинную, захватывающую, прекрасную историю.

Артуро Перес-Реверте "Старые книги"

Книга, как птица, -
Может весь мир облететь.
Книга - царица -
Может сердцам повелеть.
Книга - богиня -
Чудо свершает порой.
Книга - рабыня -
Часто проходит сквозь строй.

Баришевский К.

Ванаг Ю.

Все, что создано умом,
Все, к чему душа стремится,
Как янтарь на дне морском,
В книгах бережно хранится.

Щепкина-Куперник Т.Л.

Отраженье исчезнувших лет,
Облегченье житейского ига.
Вечных истин немеркнущий свет —
Это книга. Да здравствует книга!
Неустанных исканий залог.
Радость каждого нового сдвига,
Указанье грядущих дорог—
Это — книга. Да здравствует—
                        книга!
Чистых радостей светлый исток,
Закрепленье счастливого мига.
Лучший друг, если ты одинок, —
Это книга. Да здравствует книга!

Гюго В.

Без  книги  в  мире  ночь  и ум
                   людской убог,
Без книги,как стада,
             бессмыслены народы.
В ней добродетель, долг, в ней
            мощь и соль природы,
В ней будущность твоя
            и верных благ залог.

ПОЭТ

Предощущение стиха
у настоящего поэта
есть ощущение греха,
что совершен когда-то, где-то.

Пусть совершен тот грех не им —
себя считает он повинным,
настолько с племенем земным
он сросся чувством пуповины.

И он по свету, сам не свой,
бежит от славы и восторга
всегда с повинной головой,
но только — поднятой высоко.

Потери мира и войны,
любая сломанная ветка
в нем вырастают до вины,
его вины — не просто века.

И жизнь своя ему страшна.
Она грешным -грешна подавно.
Любая женщина — вина,
дар без возможности отдарка.

Поэтом вечно движет стыд,
его, кидая в необъятность,
и он костьми мосты мостит,
оплачивая неоплатность.

А там, а там, в конце пути,
который есть, куда ни денься,
он скажет: «Господи, прости...» —
на это даже не надеясь.

И дух от плоти отойдет,
и — в пекло, раем не прельщенный,
прощенный господом, да вот
самим собою не прощенный...

Евгений Евтушенко

Пальмин Л.И.

Я сижу в библиотеке, полный смутными мечтами.
На меня же смотрят книги золотыми корешками,
И мне грезится: в тех книгах души авторов сокрыты;
Их страдания и чувства в тех листах печатных влиты.
Все, что жгло их и терзало, все их мысли и стремленья. -
Все живет бессмертной жизнью здесь во славу просвещенья.