Т а т ь я н а.  Папаша!  Пожалуйста...  пожалуйста,  оставьте  это!  Петр... Уйди!.. или — молчи!  Я ведь  вот — молчу! Слушайте... Я — не понимаю ничего... Отец!..  Когда вы говорите — я чувствую — вы правы! Да, вы правы, знаю! Поверьте,  я... очень это чувствую! Но ваша правда — чужая нам... мне и  ему...  понимаете?  У нас  уже  своя...  вы  не сердитесь, постойте! Две правды, папаша...
     Б е с с е м ё н о в (вскакивая).  Врешь!  Одна правда! Моя правда!  Какая  ваша правда? Где она? Покажи!
     П е т р. Отец,  не  кричи! Я  тоже скажу...  ну, да!  Ты прав...  Но твоя правда узка нам...  мы выросли из нее, как  вырастают из платья. Нам тесно, нас давит это... То, чем ты жил, твой  порядок жизни, он уже не годится для нас...

М.Горький, "Мещане"

     — Прекрасно, леди и джентльмены, — заговорил Биннс. — Все вы знаете, что сейчас спад, в каких бы радостных выражениях ни говорил об этом  президент Соединенных Штатов. А мне, чем вонзать нож в спину, приятнее пырнуть вас в живот. Сейчас я пойду вдоль ряда и буду кивать и шепотом  говорить:  "вы". Те, кому это словечко будет сказано, очищайте  свои  столы  и  уходите.  У дверей  вас  ждет  выходное  пособие,  равное  четырехнедельному   окладу.

Рэй Брэдбери, "Выпить сразу: против безумия толп"

   Очередной проситель, благородный дон Кэу, спесиво надувая усы, назвал свое имя.
   – Снимите шляпу, – произнес бесцветным голосом чиновник, не отрывая глаз от бумаг.
   – Род Кэу имеет привилегию носить шляпу в присутствии самого короля, – гордо провозгласил дон Кэу.
   – Никто не имеет привилегий перед Орденом, – тем же бесцветным голосом произнес чиновник.
   Дон Кэу запыхтел, багровея, но шляпу снял.

АБС, "Трудно быть богом"

    Такие возвышенные, добрые мысли мелькали у меня в голове, и вдруг моя задумчивость была прервана тоненькими, пронзительными возгласами:
    — Все в порядке, сэр! Я иду, иду. Все в порядке, сэр! Не спешите.
    Я поднял глаза и увидел лысого старика, который ковылял по кладбищу, направляясь ко мне; в руках у него была огромная связка ключей, которые тряслись и гремели при каждом его шаге.
    С молчаливым достоинством я махнул ему рукой, чтобы он уходил. Но старик все приближался, неумолчно крича:
    — Я иду, сэр, иду! Я немного хромаю. Теперь я уже не такой прыткий, как раньше. Сюда, сэр!
    — Уходи, о несчастный старец, — сказал я.
    — Я торопился изо всех сил, сэр! — продолжал старик. — Моя хозяйка вот только сию минуту заметила вас. Идите за мной, сэр!
    — Уходите, — повторил я, — оставьте меня, пока я не перелез через стену и не убил вас.

Дж.К.Джером, "Трое в лодке..."

Засыпала звериные тропинки
Вчерашняя разгульная метель,
И падают и падают снежинки
На тихую задумчивую ель.

Заковано тоскою ледяною
Безмолвие убогих деревень.
И снова он встает передо мною -
Смертельною тоской пронзённый день.

Казалося: земля с пути свернула.
Казалося: весь мир покрыла тьма.
И холодом отчаянья дохнула
Испуганно-суровая зима.

Забуду ли народный плач у Горок,
И проводы вождя, и скорбь, и жуть,
И тысячи лаптишек и опорок,
За Лениным утаптывавших путь!

Шли лентою с пригорка до ложбинки,
Со снежного сугроба на сугроб.
И падали и падали снежинки
На ленинский — от снега белый — гроб.

Демьян Бедный