— Мистер Енси, — спрашиваю, — что у вас в кармане штанов?
   — А? — он запустил лапу в карман и вытащил оттуда здоровенный ржавый гаечный ключ. — Ты об этом? Я его подобрал возле сарая. — А у самого морда хитрая-прехитрая.
   — Зачем он вам? — быстро спросила мамуля.
   Енси нехорошо так на нас посмотрел.
   — Не стану скрывать, — говорит. — Я намерен трахнуть по макушке всех и каждого, до последнего человека в мире, и вы обещали мне помочь.
   — Господи помилуй, — только и сказала мамуля.
   — Вот так! — прыснул Енси. — Когда вы меня заколдуете, я окажусь везде, где есть хоть кто-нибудь еще, и буду стоять у человека за спиной. Уж тут-то я наверняка расквитаюсь. Один человек непременно будет тот малый, что мне нужен, и он получит с меня должок.
   — Какой малый? — спрашиваю. — Про которого вы рассказывали? Которого встретили в Нью-Йорке? Я думал, вы ему деньги задолжали.
   — Ничего такого я не говорил, — огрызнулся Енси. — Долг есть долг, будь то деньги или затрещина. Пусть не воображает, что мне можно безнаказанно наступить на мозоль, тридцать там лет или не тридцать.
   — Он вам наступил на мозоль? — удивилась мамуля. — Только и всего?
   — Ну да. Я тогда надравшись был, но помню, что спустился по каким-то ступенькам под землю, а там поезда сновали в оба конца.
   — Вы были пьяны.
   — Это точно, — согласился Енси. — Не может же быть, что под землей и вправду ходят поезда! Но тот малый мне не приснился, и как он мне на мозоль наступил — тоже, это ясно как божий день. До сих пор палец ноет. Ох, и разозлился я тогда. Народу было столько, что с места не сдвинуться, и я даже не разглядел толком того малого, который наступил мне на ногу. Я было замахнулся палкой, но он был уже далеко. Так я и не знаю, какой он из себя. Может, он вообще женщина, но это неважно. Ни за что не помру, пока не уплачу все долги и не рассчитаюсь со всеми, кто поступил со мной по-свински. Я в жизни не спускал обидчику, а обижали меня почти все, знакомые и незнакомые.

Генри Каттнер, "До скорого!" (из цикла "Хогбены")

   — Великий султан спрашивает, а известно ли тебе, юноша, что семнадцать принцев...
   — Восемнадцать!
   — Что девятнадцать принцев приезжали свататься к царевне Будур?
   — Она мне об этом говорила.
   — Прежде, чем свататься, надлежит султану преподнести подарки.
   — Рубины и изумруды?
   — Именно!
   — Я совсем забыл! Сейчас подарки доставят.
   — У тебя дома зарыт клад?
   — Да никакого клада у меня нет! У меня есть один знакомый джин.
   — Кто?
   — Джин.

Х/ф "Волшебная лампа Аладдина"

Т и л ь т и л ь.  Алмаз стал другого цвета... Он, пожалуй, синий...
Ф е я.  Но это уже не алмаз!..  Речь  идет теперь  не  о  душе хлеба,  сахара и других столь же простых и  маловажных  предметов, а совсем  о другом... Речь идет о выборе великой и единственной любви всей  твоей жизни: ведь у каждого человека бывает только одна любовь... Если он ее упустит, то бродит потом по свету как  неприкаянный... Он ищет ее до самой  смерти, так  и  не  исполнив своего великого  долга по отношению к тем,  что  живут  в нем самом... Но  в большинстве случаев  он  об  этом и  не подозревает... Он идет  с  закрытыми глазами, случайно находит во мраке женщину  и показывает ее своим близким  с таким  видом,  точно ему  удалось отомкнуть райские врата. Он думает, что он один  во всем  мире,  он  воображает, что  все  начинается и кончается в его сердце...  Это  нелепость... Однако  довольно... Ну так как же, ты  готов?.. Надень шапочку и поверни сапфир — они сейчас войдут...

М.Метерлинк, "Обручение" (продолжение "Синей птицы"; как и большинство продолжений, куда менее удачное, чем первая пьеса)

Лил жуткий дождь,
Шел страшный снег,
Вовсю дурил двадцатый век,
Кричала кошка на трубе,
И выли сто собак,
И, встав с постели, человек
Увидел кошку на трубе,
Зевнул, и сам сказал себе:
— Кончается табак!
Табак кончается — беда,
Пойду куплю табак, —
И вот... Но это ерунда,
И было все не так.

...

Он шел сквозь свет
И шел сквозь тьму,
Он был в Сибири и в Крыму,
А опер каждый день к нему
Стучался, как дурак...
И много, много лет подряд
Соседи хором говорят:
— Он вышел пять минут назад,
Пошел купить табак...

Александр Аркадьевич Галич, "Легенда о табаке"

...Знакомый лектор мне вчера
Сказал: "Антимиры? — Мура!.."
Я сплю, ворочаюсь спросонок.
Наверно, прав научный хмырь.

Мой кот как радиоприемник
Зеленым глазом ловит мир.

А.А.Вознесенский, "Антимиры"

     Но  больше всего  тетушка  Хрисула  любила  полакомиться  инжиром.  Два больших инжировых дерева  росли  на огороде. Одно дерево было инжиром белого сорта, другое черного. Тетушка Хрисула особенно любила черный инжир.
     Однажды Деспина  и Чунка влезли на дерево с  черным  инжиром. Деспина, сняв сандалии, попыталась первая влезть, но тетушка Хрисула остановила ее и, пропуская   вперед  Чунку,   быстро  залопотала  что-то.  Вероятно,  она  ей объясняла, что аристократическая девушка, влезая на дерево с чужим мужчиной, всегда пропускает его вперед.
     Чунка и Деспина влезли на дерево и, стоя на разных ветках, начали рвать инжир, то  сами поедая, то нам подбрасывая. Чунка  еще и  в  корзину успевал собирать.
     Мне инжиры бросал только Чунка,  а тетушке Хрисуле в  основном  бросала Деспина, но и Чунка нередко подбрасывал, потому что тетушка Хрисула прямо с ума сходила по черному инжиру. Забыв о своем происхождении (а  может, и  не  забыв),  она   поедала   инжиры   с  необыкновенным  проворством,  не потрудившись снять с плода кожуру.
     Инжиры то и дело шлепались ей на  ладони, и было удивительно,  учитывая ее  преклонный  возраст, как она ловко их ловила, ни разу  не промахнувшись. Иногда  переспелый  инжир шмякался на  ее ладони, но она этим  нисколько  не смущалась, а прямо-таки слизывала в рот сладостное месиво.

Ф.Искандер, "Харлампо и Деспина"