Мне пришлось перенести промывание желудка, кишок и подвергнуться новым для меня процедурам облучения неизвестными аппаратами. Эти аппараты должны были убить вредные микробы, гнездившиеся внутри моего организма. Я был порядком измучен.
   — Доктор, — сказал я. — Эти предосторожности не достигают цели. Как только я выйду из вашей камеры, микробы вновь набросятся на меня.
   — Это верно, но вы, по крайней мере, избавились от тех микробов, которые привезли из большого города. В кубическом метре воздуха в центре Ленинграда находятся тысячи бактерий, в парках только сотни, а уже на высоте Исаакия лишь десятки. У нас на Памире — единицы. Холод и палящее солнце, отсутствие пыли, сухость — прекрасные дезинфекторы. На Кэце вы снова попадёте в чистилище. Здесь мы очищаем только начерно. А там вас подвергнут основательной чистке. Неприятно? Ничего не поделаешь. Зато вы будете совершенно спокойны за то, что не заболеете никакими инфекционными болезнями. По крайней мере, там риск сведён до минимума. А здесь вы рискуете ежеминутно.

А.Беляев, "Звезда КЭЦ"

Сколько драм-драм-драм,
Телеграмм грамм-грамм
Завтра будут кричать по стране
Кораблям блям-блям,
Городам дам-дам
И вам мадам дам-дам обо мне.

Разнесут суд-суд
Эту весть есть-есть
И ветра, и морская волна.
Был брюнет нет-нет,
Стал седым дым-дым
И погиб – гип-гип! – от вина.

Е.Клячкин

О Володе Высоцком я песню придумать хотел,
но дрожала рука, и мотив со стихом не сходился...
Белый аист московский на белое небо взлетел,
черный аист московский на черную землю спустился.

Б.Ш.Окуджава

   Легкость, с которою толстомясая немка Штокфиш одержала победу над беспутною Клемантинкой, объясняется очень просто. Клемантинка, как только уничтожила Раидку, так сейчас же заперлась с своими солдатами и предалась изнеженности нравов. Напрасно пан Кшепшицюльский и пан Пшекшицюльский, которых она была тайным орудием, усовещивали, протестовали и угрожали — Клемантинка через пять минут была до того пьяна, что ничего уж не понимала. Паны некоторое время еще подержались, но потом, увидев бесполезность дальнейшей стойкости, отступились. И действительно, в ту же ночь Клемантинка была поднята в бесчувственном виде с постели и выволочена в одной рубашке на улицу.

М.Е.Салтыков-Щедрин, "История одного города"

— У Настьки-то коса лучше моей!
— Твоя дороже, твоя на ярмарке куплена!
— У-уй, обрежь ей косу по самый корень!
— Да за что ж я её таскать стану, ежели она без косы останется? Мы ейную косу под тряпку спрячем!
— Ну ладно, спрячь!..

Х/ф "Морозко"

   Стала Рапунцель самой красивой девочкой на свете. Когда ей исполнилось двенадцать лет, колдунья заперла ее в башню, что находилась в лесу; в той башне не было ни дверей, ни лестницы, только на самом ее верху было маленькое оконце. Когда колдунье хотелось забраться на башню, она становилась внизу и кричала:
   — Рапунцель, Рапунцель, проснись, Спусти свои косоньки вниз.
   А были у Рапунцель длинные прекрасные волосы, тонкие, словно из пряжи золотой. Услышит она голос колдуньи, распустит свои косы, подвяжет их вверху к оконному крючку, и упадут волосы на целых двадцать аршин вниз, и взбирается тогда колдунья, уцепившись за них, наверх.

Братья Гримм, "Рапунцель"

Как известно, снаружи институт выглядел двухэтажным. На самом деле в нём было не менее двенадцати этажей. Выше двенадцатого я просто никогда не поднимался, потому что лифт постоянно чинили, а летать я ещё не умел. Фасад с десятью окнами, как и большинство фасадов, тоже был обманом зрения. Вправо и влево от вестибюля институт простирался по крайней мере на километр, и тем не менее решительно все окна выходили на ту же кривоватую улицу и на тот же самый лабаз. Это поражало меня необычайно. Первое время я приставал к Ойре-Ойре, чтобы он мне объяснил, как это совмещается с классическими или хотя бы с релятивистскими представлениями о свойствах пространства. Из объяснений я ничего не понял, но постепенно привык и перестал удивляться.

АБС, "Понедельник..."