А.Ч. написал(а):Из всех обитателей палаты № 6 только ему одному позволяется выходить из флигеля и даже из больничного двора на улицу. Такой привилегией он пользуется издавна, вероятно, как больничный старожил и как тихий, безвредный дурачок, городской шут, которого давно уже привыкли видеть на улицах, окруженным Мальчишками и собаками. В халатишке, в смешном колпаке и в туфлях, иногда босиком и даже без панталон, он ходит по улицам, останавливаясь у ворот и лавочек, и просит копеечку. В одном месте дадут ему квасу, в другом — хлеба, в третьем — копеечку, так что возвращается он во флигель обыкновенно сытым и богатым.
— Иными словами, — сказал мистер Пиквик, — он, должно быть, жил выше средств и наделал долгов.
— Именно так, сэр, — отозвался Сэм, — и в результате попал сюда. Долгов было немного — фунтов девять, да впятеро больше на покрытие судебных издержек; но как бы там ни было, а здесь он застрял на семнадцать лет. Появились, правда, у него на лице морщины, но они были замазаны грязью, потому-то и грязное лицо и коричневая куртка остались к концу этого срока такими же, какими были вначале. Он был смирным, безобидным маленьким созданием, всегда за кого-нибудь хлопотал или играл в мяч и никогда не выигрывал; в конце концов тюремщики его полюбили, и каждый вечер он приходил к ним в комнату, болтал с ними, рассказывал разные небылицы и всякую всячину. Как-то вечером сидел он, по обыкновению, с одним своим старым другом, который был дежурным, и вдруг говорит: "Билл, я не видел рынка по ту сторону стены, — говорит (а в ту пору здесь был Флитский рынок), — Билл, я не видел рынка по ту сторону стены вот уже семнадцать лет". — "Знаю, что не видел", — говорит тюремщик, покуривая свою трубку. "Я бы хотел поглядеть на него одну минутку, Билл", — говорит он. "Очень возможно", — говорит тюремщик, сильно затягиваясь трубкой и притворяясь, будто он не понимает, куда клонит тот человек. "Билл, — говорит он с еще большим волнением, — мне в голову пришла фантазия. Позвольте мне поглядеть на людные улицы еще разок перед смертью, и если меня не хватит апоплексический удар, я вернусь через пять минут по часам". "А что со мной будет, если вас хватит апоплексический удар?" — спросил тюремщик. "Ну, — говорит маленькое создание, — кто бы ни нашел меня, Билл, тот наверняка принесет меня домой, потому что моя карточка у меня в кармане, — номер двадцатый, этаж столовой", — и правда, так оно и было, потому что, когда ему хотелось познакомиться с каким-нибудь новичком, он, бывало, вынимал маленькую памятную карточку, а на ней были написаны эти слова, и больше ничего, и потому-то его всегда звали "Номер двадцатый". Тюремщик смотрит на него в упор и, наконец, торжественно заявляет: "Двадцатый, говорит, я вам верю; вы не подведете старого друга". — "Нет, старина, надеюсь, что-то хорошее у меня здесь еще осталось!" — говорит маленький человечек и с этими словами изо всех сил хлопает себя по курточке, и потом из обоих глаз У него вытекает по слезинке, а это было очень удивительно — все думали, что вода никогда не орошала его лица. Он пожал руку тюремщику и ушел...
— И так и не вернулся, — вставил мистер Пиквик.
— На этот раз вы ошиблись, сэр, — возразил мистер Уэллер. — Он возвращается на две минуты раньше назначенного времени и вне себя от злости; рассказывает, как его чуть было не раздавила карета, что он к этому не привык, и будь он проклят, если не напишет лорд-мэру. Наконец, его утихомирили, и с той поры он в течение пяти лет даже не выглядывал за ворота.
Ч.Диккенс, "Посмертные записки..."
