Об Алешке забыли. Он прибрал сбрую в сани. Посидел, прозяб без шапки, в худой шубейке. Что ж - дело мужицкое, надо терпеть. И вдруг потянул носом сытный дух. Мимо шел посадский в заячьей шапке, пухлый мужик с маленькими глазами. На животе у него, в лотке под ветошью дымились подовые пироги. "Дьявол!" - покосился на Алешку, приоткрыл с угла ветошь, -- "румяные, горячие!" Духом поволокло Алешку к пирогам:
   - Почем, дяденька?
   - Полденьги пара. Язык проглотишь.
   У Алешки за щекой находились полденьги - полушка, - когда уходил в холопы, подарила мамка на горькое счастье. И жалко денег, и живот разворачивает.
   - Давай, что ли, - грубо сказал Алешка. Купил пироги и поел. Сроду такого не ел. А когда вернулся к саням - ни кнута, ни дуги, ни хомута со шлеей нет, - унесли.

Алексей Толстой "Петр Первый"

Кофелек, кофелек. Какой кофелек?

"Место встречи изменить нельзя"

В то время Саша Корейко представлял себе будущее таким образом: он идет по улице — и вдруг у водосточного желоба, осыпанного цинковыми звездами, под самой стенкой находит вишневый, скрипящий, как седло, кожаный бумажник. В бумажнике очень много денег, две тысячи пятьсот рублей… А дальше все будет чрезвычайно хорошо.

Ильф и Петров "Золотой теленок"

Перед собеседниками воочию восстановлялся прежний, тихий Малиновец, где всем было хорошо, всего довольно и все были связаны общим желанием мира и любви.

Салтыков-Щедрин М. Е., Пошехонская старина,

— Нет, — сказал, смягчаясь, Иван Васильевич, который за молодечество прощал Вяземскому его выходки, — рано Афоне голову рубить! Пусть еще послужит на царской службе. Я тебе, Афоня, лучше сказку скажу, что рассказывал мне прошлою ночью слепой Филька...

А.К. Толстой "Князь Серебряный"

Фарлаф пред ним и пред Людмилой
У ног Руслана объявил
Свой стыд и мрачное злодейство;
Счастливый князь ему простил;
Лишенный силы чародейства,
Был принят карла во дворец;
И, бедствий празднуя конец,
Владимир в гриднице высокой
Запировал в семье своей.

"Руслан и Людмила"

Этих слов было достаточно, чтобы расшевелить желчь в душе Боброва. Его всегда выводил из себя узкий, мещанский словарь Зиненок, с выражениями вроде: «Она его любит, но не уважает», «Она его уважает, но не любит». Этими словами в их понятиях исчерпывались самые сложные отношения между мужчиной и женщиной, точно так же, как для определения нравственных, умственных и физических особенностей любой личности у них существовало только два выражения: «брюнет» и «блондин».

А.И.Куприн, "Молох"

     — Послушайте, — шепнул Сменгль, как только его друг вышел  из  комнаты, сколько вы ему дали?
     — Полсоверена, — сказал мистер Пиквик.
     — Он  чертовски  приятный  джентльмен, — сообщил   мистер   Сменгль, — дьявольски приятный. Другого такого я не знаю, но...
     Тут мистер Сменгль запнулся и с сомнением покачал головой.
     — Вы допускаете возможность, что он присвоит эти деньги? — осведомился мистер Пиквик.
     — О нет! Заметьте — я этого не говорю, я подчеркиваю, что он  чертовски приятный  джентльмен, — сказал  мистер  Сменгль. — Но,  пожалуй,  если  бы кто-нибудь сбегал вниз посмотреть, не сунул ли он случайно носа в кувшин или как-нибудь по ошибке не потерял денег, когда будет  возвращаться  сюда,  это было  бы  неплохо.

Ч.Диккенс, "Посмертные записки..."

«Обидели старика, — промолвил один седоватый головастый крестьянин, опираясь, как некий древний судья, обеими руками и бородою на длинную палку, — на вашей душе грех! Обидели!» Это слово «обидели!» тотчас было принято всеми, как бесповоротный приговор. Правосудие народное сказалось, я понял это немедленно.

И.С.Тургенев, "Степной король Лир"