— Пишет почтмейстер, — пояснил Кьоу. — Он говорит, что один из его сограждан хотел бы воспользоваться вашими советами и опытом. Этот человек не прочь приехать сюда, чтобы открыть здесь башмачный магазин. И ему хотелось бы знать, выгодное ли это предприятие. Он, видите ли, слыхал, что для наживы тут места благодатные, и хочет воспользоваться.
   Джонни жестоко страдал от жары, состояние духа у него было убийственное, и все же его гамак так и затрясся от хохота. Кьоу тоже не мог удержаться от смеха; и ручная обезьяна, сидевшая на самой верхней книжной полке, тоже отнеслась иронически к этому письму из провинции: захихикала пронзительным голосом.
   — Боже милосердный! — крикнул консул. — Башмачный магазин! Что еще придумают эти ослы? Мастерскую меховых изделий? Ну-ка, Билли, скажите на милость, сколько человек из наших трех тысяч жителей когда-нибудь надевали башмаки, а?
   Кьоу задумался.
   — Сколько человек? Погодите... Вы да я...
   — Нет, не я! — сказал Джонни и вытянул ноги, облаченные в истоптанные туфли. — Я не был жертвой башмаков уже несколько месяцев.
   — Но все же у вас они есть, — возразил Кьоу. — Дальше: Гудвин, Бланшар, Джедди, старый Лютц, доктор Грэгг, и этот... как его? итальянец... агент по закупке бананов... и старик Дельгадо... впрочем, нет, он носит сандалии. Ну, кто еще? Мадам Ортис, хозяйка гостиницы. На вчерашней baile я видел у нее на ногах красные козловые туфельки. И ее дочка, мисс Паса... ну та училась в Штатах и знает, что такое культурная обувь... Кто же еще? Сестра comandante; по большим праздникам она действительно носит ботинки. И миссис Джедди: у нее номер тридцать третий, с высоким подъемом. А больше, кажется, нет никого. Стойте, а солдаты? Впрочем, нет, им обувь полагается только в походе, а в казармах они все босиком.
   — Правильно, — согласился консул. — Из трех тысяч человек едва ли двадцать чувствовали когда-нибудь прикосновение кожи к ногам. О да! Коралио самое подходящее место для продажи обуви... если, конечно, торговец не желает расстаться со своим товаром.

О'Генри, "Короли и капуста"

   В конце стихотворения письмоносец Гаврила, сраженный пулей фашиста, все же доставляет письмо по адресу.
   — Где же происходило дело? — спросили Ляписа.
   Вопрос был законный. В СССР нет фашистов, за границей нет Гаврил, членов союза работников связи.
   — В чем дело? — сказал Ляпис. — Дело происходит, конечно, у нас, а фашист переодетый.

"Двенадцать стульев"

   С самой верхней полки свесилась чья-то «блатная» башка и загудела контрабасом:
   — Васька, что это за фрукт явился сюда? Дай ему путевку на «евбаз».
   Прямо над головой Корчагина появилось то, что, по-видимому, было Васькой. Здоровенный парень с волосатой грудью уставился на Корчагина бычьими глазищами.

Н.А.Островский, «Как закалялась сталь»

В США на этот счет есть учение, и не одно. Опохмелительные снадобья продаются в любой аптеке вроде витаминов. В утренних меню ресторанов многих гостиниц для удобства джентльменов, напившихся с вечера, предлагаются специальные напитки — те же коктейли, содержащие водку или виски. Названия некоторых из них очень выразительны, например: утренняя шипучка «Черный бархат» — шампанское пополам с пивом, коктейль «Отвертка» — водка с апельсиновым соком, коктейль «Бычий таран»... Но все эти опохмелигельные снадобья зовутся одним членистоногим выражением — «Шерсть-дыбом-от-злого-пса»...

С.В.Родионов, "Преступление против всех: Размышления писателя о пьянстве"

     — Сегодня утром я был в Хартингтоне и заглянул  к Гранвиллу Беннетту, — сказал Зигфрид, накладывая себе молодого  картофеля, только утром  выкопанного из  грядки в  саду. — И  должен  сказать,  его приемная  произвела  на меня большое впечатление.  Столько журналов!  Конечно, клиентов у нас тут  бывает меньше,  но  все-таки фермерам нередко приходится  ждать  в  приемной. — Он полил  картофель соусом.  —  Тристан,  займись-ка этим.  Побывай на почте и распорядись,  чтобы  нам  каждую  неделю  доставляли  несколько   подходящих журналов, слышишь?
     — Ладно. Сегодня же и сделаю.
     — Чудесно! — Зигфрид принялся за еду. — Мы должны во всех отношениях не отставать от прогресса. Джеймс, возьмите еще картошки. Очень вкусно.
     Тристан не подвел, и два дня  спустя  на столе  и полках нашей приемной появились  номера  журналов,  выбранных  со  знанием  дела, — специальных сельскохозяйственных, иллюстрированных  и  юмористических.  Но  конечно  же, остановиться на этом он не мог.
     — Погляди-ка, Джим, — шепнул он как-то днем и втащил меня в приемную. — Я тут тихонько развлекаюсь.
     — Ты о чем? — Я с недоумением поглядел вокруг.
     Тристан молча указал на  одну  из полок. Там  среди  невинной периодики притаился немецкий журнальчик нудистского пошиба с весьма лихим изображением совершенно нагой натуры на обложке. Даже в  нынешние, ко всему привыкшие дни эта  обложка  заставила  бы подняться  не одну бровь, а в сельском  Йоркшире тридцатых годов она была хуже динамитного заряда.
     — Где ты его раздобыл,  черт  тебя подери? — пробурчал я, торопливо перелистывая журнал (внутри было то же самое). — И зачем?
     Тристан хихикнул.
     — У  одного приятеля  в  колледже. И знаешь,  очень бывает  любопытно заглянуть сюда  и застать над ним  какого-нибудь  почтенного отца семейства, вообразившего, что  он  совсем  один.  Опыт  проходит более  чем успешно.  К настоящему времени  среди самых выдающихся  моих охотничьих трофеев числятся муниципальный советник, мировой судья и баптистский проповедник.

Джеймс Хэрриот, "О всех созданиях — больших и малых"