В Гранитный дворец вернулись с обильной жатвой — со стволами саговой пальмы. Инженер устроил пресс, отжал клейкий сок, смешанный с крахмалистым веществом, и получил довольно много муки; в руках Наба она превратилась в печенье и пудинги. Вкус хлеба напоминал им настоящий пшеничный хлеб.

Жюль Верн "Таинственный остров"

   У Алешки за щекой находились полденьги — полушка, — когда уходил в холопы, подарила мамка на горькое счастье. И жалко денег, и живот разворачивает.
   — Давай, что ли, — грубо сказал Алешка. Купил пироги и поел. Сроду такого не ел. А когда вернулся к саням. — ни кнута, ни дуги, ни хомута со шлеей нет, — унесли. Кинулся к Цыгану, — тот из-под соломы обругал. У Алешки отнялись ноги, в голове — пустой звон. Сел было на отвод саней — плакать. Сорвался, стал кидаться к прохожим: «Вора не видали?..» Смеются. Что делать? Побежал через площадь искать боярина.
   Волков сидел на коне, подбоченясь, — в медной шапке, на груди и на брюхе морозом заиндевели железные, пластинами, латы. Василия не узнать — орел. Позади — верхами — два холопа, как бочки, в тигелеях, на плечах — рогатины. Сами понимали: ну и вояки! глупее глупого. Ухмылялись.
   Растирая слезы, гнусавя до жалости, Алешка стал сказывать про беду.
   — Сам виноват! — крикнул Василий, — отец выпорет. А сбрую отец новую не справит, я его выпорю. Пошел, не вертись перед конем!

Алексей Толстой "Петр Первый"

Я Колю встретила на клубной вечериночке,
Картину ставили тогда "Багдадский вор".
Глазёнки карие и жёлтые ботиночки
Зажгли в душе моей пылающий костёр.
Фольклор

Смутно мелькает  у  меня в
памяти и какое-то бритое гордое лицо, но... Как быть, господа?
     Лихонин ответил добродушно:
     - А волоките его сюда. Может быть, он смешной?
     - А вы?-обратился приват-доцент к Платонову.
     - Мне все  равно. Я его немножко знаю. Сначала будет кричать: "Кельнер,
шампанского!",  потом расплачется о  своей жене, которая-ангел, потом скажет
патриотическую  речь  и, наконец, поскандалит  из-за счета,  но  не особенно
громко. Да ничего, он занятный.

"Яма"

Она тотчас заметила, что он весь в крови и тут уж закричала благим матом. Григорий же лепетал тихо и бессвязно: «Убил... отца убил... чего кричишь, дура... беги, зови...» Но Марфа Игнатьевна не унималась и всё кричала и вдруг, завидев, что у барина отворено окно и в окне свет, побежала к нему и начала звать Федора Павловича. Но, взглянув в окно, увидала страшное зрелище: барин лежал навзничь на полу, без движения.

Ф.М. Достоевский "Братья Карамазовы"

Елена, вся в слезах, уже садилась в повозку; Инсаров заботливо покрывал ее ноги ковром; Шубин, Берсенев, хозяин, его жена, дочка с неизбежным платком на голове, дворник, посторонний мастеровой в полосатом халате — все стояли у крыльца, как вдруг на двор влетели богатые сани, запряженные лихим рысаком, и из саней, стряхивая снег с воротника шинели, выскочил Николай Артемьевич.

И. Тургенев, "Накануне"