Нюра привычно загибает шершавый, как наждачная бумага, указательный палец. Начинается самое мучительное — утренние расчеты.
   — Да погодите вы, гос-споди, не болбочите, как индюшка, ничего понять нельзя. Так, значит, мясо один рубль шестьдесят копеек, да двенадцать копеек лук — один рубль восемьдесят две копейки, да один рубль девяносто копеек масло — будет два рубля девяносто копеек. Что вы еще брали? Телятину? Телятина — девяносто? Значит, два девяносто да девяносто будет три рубля девяносто копеек. Да тридцать восемь копеек подсолнечное... Сколько же это будет? Три рубля девяносто копеек и тридцать восемь копеек — четыре рубля тридцать восемь копеек. Все?
   — Все, — говорит Нюра и вздыхает. — Больше ничего не брали.
   — Значит, — высчитывает мадам Белополякина, хмуря жирный лобик, — я вам дала пять рублей, а вы истратили четыре рубля тридцать восемь копеек. Значит, сдачи — пятьдесят восемь копеек. Давайте деньги и принесите мой ридикюль. Он там, под кофточкой... Что же вы стоите, как лошадь? Вам говорят!

И.Ильф, Е.Петров, "День мадам Белополякиной"

     Канцлер повернулся к Анне Австрийской.
     — Сейчас,  — произнес  он  тоном, в  котором  сквозили растерянность  и смущение, — мне остается приступить к главной части обыска.
     — Какой? — спросила королева, которая не понимала или  не желала понять намерений канцлера.
     — Его величество  знает,  что  сегодня  днем  королевой было  написано письмо.  Его  величеству  известно,  что  это  письмо  еще  не  отослано  по назначению. Этого письма не оказалось ни в вашем столе, ни в бюро. Между тем оно где-нибудь спрятано.
     — Не осмелитесь ли вы  коснуться вашей  королевы?  —  произнесла  Анна Австрийская,  выпрямившись во весь рост и  устремляя на канцлера  взгляд,  в котором вспыхнула угроза.
     — Я верный слуга короля и выполняю все, что приказывает его величество.

"Три мушкетера"

Однажды Гамандрил
у Тагуана вежливо спросил:
"Скажите, как пройти мне к Сапажу?"
И Тагуан ответил: "Не скажу!
Вы — без доклада, без предупрежденья...
Сначала напишите заявленье,
Вручите моему секретарю —
я рассмотрю!"

Мораль сей басни лишена изъянов:
немало есть у нас подобных Тагуанов!

Из шуточной статьи в советском журнале "Вопросы литературы", пародирующей как современное (на тот момент) баснеписание, так и критику оного (тагуанизм, как общественное явление и т.п.)

   Эмир проницательно усмехнулся:
   — С тобой повстречался человек... Неизвестный тебе. И ты сразу ему поверил?.. Удивительная история! За что же мы хотели отрубить тебе голову?
   — За то, что я будто бы всенародно поклялся проникнуть в гарем великого эмира… Но, аллах свидетель, я никогда не думал об этом! Я уже стар, немощен и даже от собственного своего гарема давно отказался...
   — Проникнуть в наш гарем? — переспросил эмир, поджав губы. По его лицу было видно, что этот старик становится ему все более и более подозрителен. — Кто ты и откуда ты?
   — Я Гуссейн Гуслия, мудрец, звездочет и лекарь из Багдада и приехал в Бухару по повелению и желанию великого эмира!..

Леонид Соловьев, "Возмутитель спокойствия"

Вчера, в субботу, разнёсся слух, что сегодня опять не дадут нам воскресенья (так и не дали). Девчонки-автоматы окружили её стайкой и с горечью: «Ольга Петровна! Неужели опять воскресенья не дадут? Ведь третье подряд! Ведь война кончилась!» В красной косынке, она негодующе вскинула сухой тёмный профиль не женщины и не мужчины: «Девочки, ка́-ко́е нам может быть воскресенье?! В Москве стройка стоит без кирпичей!!» (То есть она не знала, конечно, той именно стройки, куда повезут наши кирпичи, — но умственным взором она видела ту обобщённую великую стройку, а девчонкам хотелось низменно постираться.)

А.И.Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»

   — Не расскажете ли вы об этом, по крайней мере, мне? — спросил сыщик. — Тогда полиции не нужно будет больше беспокоиться! Ведь с неземными силами мы бороться не можем!
   — И вы думаете, что тогда следствие будет прекращено?
   — Оно всецело находится в моих руках. Должен вам сознаться, сударыня, что я страшно боюсь привидений и вообще всего, что связано с четвертым измерением. Лучше не соваться в такие дела, иначе погубишь себя.
   — Совершенно верно! — согласилась она. — Но неужели же вы думаете, что ваше начальство оставит это дело, если вы не будете продолжать расследование?
   — Для виду я буду работать дальше, а на самом деле оставлю дело в покое. Наше начальство воображает, что у него передовые взгляды, и смеется над привидениями. Я еще поработаю в том деле месяца три, но, конечно, буду остерегаться навлечь на себя гнев злых духов.
   — Вы хорошо сделаете, если поступите именно так, — ответила миссис Стирман, на лице которой появилось выражение внутреннего удовлетворения, — тем более что вы понятия не имеете, как ужасно поступают духи с теми, кого они хотят погубить.

"Нат Пинкертон и дом смерти"

— Вот этот самый косогор—то и есть.
— Осторожней!
— Помилуйте, сударь, я пятнадцать годов езжу. Не извольте сумлеваться... Тпру!..
— Смотри!
— Точно что оно, опосля дождя, тут жидко...
— Держи!..
— Господи, ужли в пятнадцать-то годов дороги не знаю...
(Тарантас падает).
— Что ж, ты, черт тебя возьми!..
— Поди ж ты! Кажинный раз на этом месте...

И.Ф.Горбунов, "На почтовой станции ночью"