— Пойдем, пойдем, — сказала мать Навы. — Ты пока еще ничего не понимаешь… Он никому не нужен, он лишний, они все лишние, они ошибка... Да пойдем же! Ну хорошо, потом придешь к нему... если захочешь.
   Нава сопротивлялась, наверное, она чувствовала то же, что чувствовал Кандид, — что они расстаются навсегда. Мать тащила ее за руку в тростники, а она все оглядывалась и кричала:
   — Ты не уходи, Молчун! Я скоро вернусь, ты не вздумай без меня уходить, это будет нехорошо, просто нечестно! Пусть ты не мой муж, раз уж это им почему-то не нравится, но я все равно твоя жена, я тебя выходила, и теперь ты меня жди! Слышишь? Жди!..
   Он смотрел ей вслед, слабо махал рукой, кивал, соглашаясь, и все старался улыбнуться. Прощай, Нава, думал он. Прощай. Они скрылись из виду, и остались только тростники, но голос Навы был еще слышен, а потом Нава замолчала, раздался всплеск, и все стихло. Он проглотил комок, застрявший в горле, и спросил беременную женщину:
   — Что вы с нею сделаете?
   Она все еще внимательно разглядывала его.
   — Что мы с нею сделаем? — задумчиво сказала она. — Это не твоя забота, козлик, что мы с нею сделаем. Во всяком случае, муж ей больше не понадобится. И отец тоже... Но вот что нам делать с тобой? Ты ведь с Белых Скал, и не отпускать же тебя просто так...
   — А что вам нужно? — спросил Кандид.
   — Что нам нужно… Мужья нам, во всяком случае, не нужны. — Она перехватила взгляд Кандида и презрительно засмеялась. — Не нужны, не нужны, успокойся... Попытайся хоть раз в жизни не быть козлом. Попытайся представить себе мир без козлов...

АБС, "Улитка на склоне"

Колышется дождь густой пеленой,
Стучатся дождинки в окошко твоё.
Сегодня мечта прошла стороной,
А завтра, а завтра ты встретишь её.

Не надо печалиться — вся жизнь впереди!
Вся жизнь впереди, надейся и жди.

Тропинка в лесу запахла весной,
Земля разомлела от солнечных дней.
Сегодня любовь прошла стороной,
А завтра, а завтра ты встретишься с ней.

Не надо печалиться — вся жизнь впереди!
Вся жизнь впереди, надейся и жди.

Как в поле роса, как в небе звезда,
Как в море бескрайнем веселый прибой,
Пусть будут с тобой, с тобой навсегда
Большая мечта и большая любовь!

Пели "Самоцветы", слова Р.Рождественского (Ч-чёртов Котёночкин! Теперь многие советские хиты, из-за "Ну, погоди!", ничего, кроме хохота, не вызывают).

   — Что вы думаете об условии Клеопатры?
   — Хм... Ну что вам сказать? И нынче иная женщина дорого себя ценит. Но мужчины нашего столетия слишком хладнокровны. Слишком благоразумны, чтобы заключить такие условия.
   — Вы думаете? Вы думаете, что в наше время, здесь, в России, найдется женщина, которая будет иметь настолько силы, настолько гордости, чтобы подписать любовнику условие Клеопатры?
   — Думаю... даже уверена. Но современный мужчина легко жертвует своими наслаждениями, счастьем и даже тщеславием ради лени и благополучия.
   — Вы не обманываете меня? Вы... подумайте. Это было бы слишком жестоко. Более жестоко, чем само условие.
   — Нет...

Т/ф "Маленькие трагедии"

Но товарищеский суд не мог состояться. Больные разместились полукругом, как их усадил Егор Тимофеевич, но тут дама с гордой осанкой и распущенными волосами заявила, что надо вынимать фанты, и все перепуталось. А через полчаса они опять дружески разговаривали, так как забыли о происшедшем, и говорили именно о фельдшерице, о ее красоте, которую оба они признавали. Только Егор Тимофеевич утверждал, что она прекрасна, как ангел, а Петров — что она красива, как демон. Потом Петров долго шепотом говорил о своих врагах.

Леонид Андреев, "Призраки"

Он спасется от черного гнева
Мановением белой руки.
Посмотри: огоньки
Приближаются слева...
Видишь факелы? Видишь дымки?
Это, верно, сама королева...
Ах, нет, зачем ты дразнишь меня?
Это — адская свита...
Королева — та ходит средь белого дня,
Вся гирляндами роз перевита,
И шлейф ее носит, мечами звеня,
Вздыхающих рыцарей свита.

А.А.Блок, "Балаганчик"

     Когда солнце совершенно вышло из  тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он  только ждал этого для начала дела), Наполеон снял перчатку с красивой, белой руки,  сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать  дело.  Маршалы,  сопутствуемые  адъютантами,  поскакали  в  разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные  силы  французской армии к тем Праценским высотам, которые все более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.

Л.Н.Толстой, "Война и мир"

   — Почему дядя хотел меня убить?
   — Он не дядя. Он злой магрибский колдун. Мы, джины, давно его знаем. Приказывай!
   — Что?
   — Ну как что? Удавить его? Утопить? Стереть в порошок?.
   — Что ты! Пусть уходит на все четыре стороны.
   — На четыре стороны? Слушаю и повинуюсь!
   — Я не хочу! Мы не хотим!

Х/ф "Волшебная лампа Аладдина"