Ведьмы, буки, чёрные сотни,
Звёздная палата, «чёрный кабинет»...
Всё проворней и всё охотней
Лезем сдуру в чужие подворотни —
Влез. Молчок. И нет как нет.

Саша Чёрный, "Отбой"

   А Симка навалилась: Володенька, Володенька, любезный мой, свези бочкотару в Коряжск. Она у меня нервная, капризная, я за нее перед Центросоюзом в ответе.
   Ну, везу. Как будто в столб сейчас шарахнусь. Жму на тормоза, кручу баранку. Куда летим, в кювет, что ли? Тяпнулись, потеряли сознание, очнулись. Глядим, а к нам по росе идет Хороший Человек, вроде бы на затылке кепи, вроде бы в лайковой перчатке узкая рука, вроде бы Сережка Есенин.

Василий Аксенов, "Затоваренная бочкотара"

Когда я, бывало, говорил, что коммунизм в конечном счете — великая, нужная вещь, что новая, молодая Россия создает замечательные ценности, пускай непонятные европейцу, пускай неприемлемые для обездоленного и обозленного эмигранта, что такого энтузиазма, аскетизма, бескорыстия, веры в свое грядущее единообразие еще никогда не знала история, — моя жена невозмутимо отвечала: «Если ты так говоришь, чтобы дразнить меня, то это не мило». Но я действительно так думаю, т. е. действительно думаю, что надобно что-то такое коренным образом изменить в нашей пестрой, неуловимой, запутанной жизни, что коммунизм действительно создаст прекрасный квадратный мир одинаковых здоровяков, широкоплечих микроцефалов и что в неприязни к нему есть нечто детское и предвзятое, вроде ужимки, к которой прибегает моя жена, — напрягает ноздри и поднимает бровь (то есть дает детский и предвзятый образ роковой женщины) всякий раз, как смотрится — даже мельком — в зеркало.

В.В.Набоков, "Отчаяние"

   — Я уже думал: ну, конец нам! Но ничуть не бывало. Обезьяны затараторили, закричали. Потом одна подошла к Челленджеру и стала рядом с ним. Вы сейчас рассмеётесь, юноша, но до чего же они были похожи — как близкие родственники! Я бы сам не поверил, да глаза не лгут. Эта старая человекообезьяна, по-видимому вожак племени, оказалась точной копией Челленджера, только что масть другая — рыжая. А все прочие очаровательные приметы нашего друга были налицо, правда несколько утрированные. Квадратный торс, широкие плечи, грудь колесом, полное отсутствие шеи, длинная рыжая борода, мохнатые брови и такой же заносчивый вид — пойдите, мол, вы все к черту! Словом, полный каталог. Когда это чудовище стало рядом с Челленджером и положило ему лапу на плечо, эффект получился потрясающий. Саммерли, настроенный несколько истерически, хохотал до слёз, глядя на них.

Артур Конан Дойл, "Затерянный мир"

   — Вот чтоб ты не очень умничал, мы тебя убьем, ограбим, но перед этим выпьем все твои лекарства и никогда не будем болеть. Ну-ка, отдавай лекарства!
   — Бери, но одно лекарство я тебе не отдам. Самое эффективное.
   — Что? Самое вкусное лекарство ты хочешь от меня утаить? Не бывать этому! Отдай лекарство.
   — Не отдам!
   — Зарежу!
   — Ну ладно. Это не то. Где же оно? Вот. Нет, я тебе не отдам. Я не смогу вылечить больных обезьян.
   — Ты никого не будешь лечить и все обезьяны подохнут. Кы-а-сы-сыторка.
   — Старка!

Х/ф "Айболит-66"