— Отлично. Тогда делай то, что я скажу. Сейчас же садись в машину и отправляйся в Нью-Йорк. Поезжай в Бруклин и отдай деньги старухе. Ей они понадобятся. Не возражай, нельзя терять время. Мне нужно, чтобы ты ехал. И немедленно.
   — Но, Томми, что с тобой будет? Что…
   — Френсиз, ты мне друг?
   — Конечно, я тебе друг. Я просто…
   — Тогда молчи. Не нужно даже прощаться. Лезь в машину и делай, что я прошу.
Макнамара с минуту оставался в нерешительности, потом вздохнул, взял шляпу и направился к двери, но у двери снова остановился. Он повернулся, обнял Томми, снова повернулся и исчез.
   Спустя три минуты Томми Фаричетти тоже выехал из мотеля. На нем была нахлобученная на лоб серая фетровая шляпа с широкими полями и темные очки. Он взял напрокат черный седан и теперь направлялся в нем по Арлингтонскому мосту в Вашингтон. Кургузый черный автомат, прикрытый аккуратно сложенной газетой, лежал на сиденье рядом.

Лайонел Уайт "Рафферти"

   — И это отделение великолепно, — торжественно признал Коровьев, — и иностранец симпатичный, — он благожелательно указал пальцем на сиреневую спину.
   — Нет, Фагот, нет, — задумчиво ответил Бегемот, — ты, дружочек, ошибаешься. В лице сиреневого джентльмена чего-то не хватает, по-моему.
   Сиреневая спина вздрогнула, но, вероятно, случайно, ибо не мог же иностранец понять то, что говорили по-русски Коровьев и его спутник.
   — Кароши? — строго спрашивал сиреневый покупатель.
   — Мировая, — отвечал продавец, кокетливо ковыряя острием ножа под шкурой.
   — Кароши люблю, плохой — нет, — сурово говорил иностранец.
   — Как же! — восторженно отвечал продавец.

МБ "МиМ"

   Когда кадет Биглер узнал, что у него дизентерия, он пришел в восторг. Велика ли разница: быть раненым или заболеть за своего государя императора при исполнении своего долга?
   В госпитале с ним произошла маленькая неприятность: ввиду того что в дизентерийном бараке все места были заняты, кадета перевели в холерный барак.
   Когда Биглера выкупали и сунули под мышку термометр, штабной врач-мадьяр задумчиво покачал головой: 37! Худший симптом при холере - сильное падение температуры. Больной становится апатичным.
   Действительно, кадет Биглер не проявлял ни малейших признаков волнения. Он был необычайно спокоен, повторяя про себя, что все равно страдает за государя императора.

Ярослав Гашек "Похождения бравого солдата Швейка во время Мировой войны"

   - Благодарю вас, господин Томпсон, но я должен лететь на Эльдорадо.
   - Эльдорадо? Где это?
   - Не знаю точно. Это планета III звезды Ван Паепе. Новый мир. Там моя судьба!
   Там его судьба.. Не судьба ли вложила в его руки этот номер «Звезд и планет», чтобы пробудить на миг воспоминание о будущем? А может быть, устав от Офира, он сам решил отправиться на новую планету? Кто знает? Будущее было снова скрыто от него, если не считать коротких, отрывочных картин.
   Лео ждал у дверей.
   - Мы летим на Эльдорадо примерно через месяц, старина! Что ты об этом думаешь?
   Лев потряс головой. Он-то ничего не забыл. Он знал, что умрет в том новом мире, куда его звал Тераи. Но это случится только через десять лет! Для его детского разума десять лет были вечностью! Уверенный в своем бессмертии Лео блаженно зевнул и растянулся на солнце.

Фрэнсис Карсак "Горы судьбы"

Я американец. Родился я и вырос в Хартфорде, в штате Коннектикут[6], в пригороде, сразу за рекой. Я янки из янки и, как подобает настоящему янки, человек практичный; до всякой чувствительности, говоря иначе — поэзии, я чужд. Отец мой был кузнец, мой дядя — ветеринар, и сам я в юности был и кузнецом и ветеринаром. Потом я поступил на оружейный завод и изучил мое теперешнее ремесло, изучил его в совершенстве: научился делать все — ружья, револьверы, пушки, паровые котлы, паровозы, станки. Я умел сделать все, что только может понадобиться, любую вещь на свете; если не существовало на свете новейшего способа изготовить какую-нибудь вещь быстро, я сам изобретал такой способ, и это мне ровно ничего не стоило. В конце концов меня назначили старшим мастером; две тысячи человек работало под моим надзором.

Марк Твен. "Янки при дворе"

О чём тут речь? Скажу: сработал я нечисто,
Что оказался в этом западном раю,
Там человеком был, а здесь я стал таксистом,
Своё здоровье на асфальте продаю.

Вилли Токарев "Нью-Йоркский таксист"

   – Помоги вам Господи, добрые люди, благополучно отсюда выбраться! Приглядитесь получше к лицам этих мощных столпов, на коих зиждется правосудие Цапцарапово. Помяните мое слово – слово честного оборванца: ежели вам удастся прожить еще шесть олимпиад и два собачьих века, то вы увидите, что Пушистые Коты без кровопролития завладеют всей Европой и сделаются обладателями всех ценностей ее и богатств, – разве уж какое-нибудь их поколение внезапно лишится имущества и состояния, неправедно ими нажитого. Среди них царствует секстэссенция, с помощью которой они все хватают, все пожирают и все загаживают. Они вешают, жгут, четвертуют, обезглавливают, умерщвляют, бросают в тюрьмы, разоряют и губят все без разбора, и доброе и дурное. Порок у них именуется добродетелью, злоба переименована в доброту, измена зовется верностью, кража – щедростью. Девизом им служит грабеж, одобряемый всеми, за исключением еретиков, и во всех случаях жизни их не покидает сознание собственного величия и непогрешимости.

Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль"