Доктор Р. Квадрига приближался. Спереди он был весь мокрый, вероятно, его отмывали над раковиной. Выглядел он утомленным и разочарованным.
    — Черт знает что, — брезгливо сказал он еще издали, — никогда со мной такого не бывало — нет входа! Куда ни ткнусь — везде сплошные окна... Кажется, я заставил вас ждать, господа. — Он упал в свое кресло и узрел Павора. — Опять он здесь, — сообщил он Голему доверительным шепотом. — Надеюсь, он вам не мешает... А со мной, знаете ли, произошла удивительная история. Всего облили...

АБС, "Гадкие лебеди"

    — Знаете что… — сказал Перец угрожающе.
    — Да-да? — сказал Домарощинер. Не выпуская папки, он стал поспешно шарить по карманам, видимо, ища блокнот. Лицо его посинело, как бы от усердия.
    Дурак и дурак, подумал Перец, стараясь взять себя в руки. Что с него взять?
    — Глупо, — сказал он по возможности сдержанно. — Понимаете? Глупо и нисколько не остроумно.
    — Да-да, — сказал Домарощинер. Изогнувшись, придерживая папку локтем и бедром, он бешено строчил в блокноте. — Одну секунду... Да-да?
    — Что вы там пишете? — спросил Перец.
    Домарощинер с испугом взглянул на него и прочитал:
    — "Пятнадцатого июня... Время: семь сорок пять... Место: над обрывом..." Но это — предварительно... Это черновик...
    — Слушайте, Домарощинер, — сказал Перец с раздражением. — Какого черта вам от меня надо? Что вы все время за мной шляетесь? Хватит, надоело! (Домарощинер строчил.) И шутка эта ваша глупая, и нечего около меня шпионить. Постыдились бы, взрослый человек... Да перестаньте вы писать, идиот! Глупо же! Лучше бы зарядку сделали или умылись, вы только поглядите на себя, на что вы похожи! Тьфу!

АБС, "Улитка на склоне"

   Юра с сомнением смотрел на него.
   — Я, разумеется, знаю, что это классика и все такое, — сообщил он. — Но читать «Гэндзи» пять раз я бы не стал. Там все запутано, усложнено... А жизнь по сути своей проста, много проще, чем ее изображают в таких книгах.
   — А жизнь по сути своей сложна, — сказал Жилин. — Много сложнее, чем описывают ее такие фильмы, как «Первооткрыватели». Если хочешь, то попробуем разобраться. Вот командир Сандерс. У него есть жена и сын. У него есть друзья. И все же как легко он идет на смерть. У него есть совесть. Как легко он ведет на смерть своих людей...
   — Он забыл обо всем этом, потому что...
   — Об этом, Юрик, не забывают никогда. И главным в фильме должно быть не то, что Сандерс геройски погиб, а то, как он сумел заставить себя забыть. Ведь гибель-то была верной, дружище. Этого в кино нет, поэтому все кажется простым. А если бы это было, фильм показался бы тебе скучнее...

АБС, "Стажеры"

     — Хорошо, Сэмивел, пусть будет диспансация, если  тебе  это  больше  по вкусу, — отвечал мистер Уэллер.  Я  это  называю  диспансер,  и  так  всегда пишется в тех местах, где тебе отпускают даром  лекарства,  если  только  ты приносишь свою посуду, вот и все.

Ч.Диккенс, "Посмертные записки..."

   Библейской силы молния ослепительным мечом разорвала тучи, и в тот же миг на Натана обрушился оглушительный грохот грома. Казалось, небеса разверзлись. Могучая взрывная волна бросила Натана на землю, и он потерял сознание. Его последней мыслью было: «Все-таки я оказался прав, а компьютер ошибся!»
   Когда Натан пришел в себя, вокруг царила странная тишина. Солнце тускло светило сквозь пелену серых облаков. Ветер стих. Натан с трудом поднялся на ноги и огляделся. Здание лаборатории уцелело. Сам же Натан стоял посреди автомобильной стоянки. Единственной машиной на стоянке была его собственная. Она была покрыта густым слоем пыли.
   За стоянкой, там, где раньше росли эвкалипты, теперь был обрыв, откуда вниз все еще срывались камни и комья земли и исчезали в покрытом пеной океане.
   Натан доковылял до обрыва и уставился на безбрежный водный простор. Он каким-то образом догадался, что там, на востоке, ближайшей к нему землей была Европа.
   Чертов сын! выругал он себя с неожиданной яростью. Прав-то оказался компьютер.

Бен Бова, "Незначительный просчет"

Только я глаза закрою — передо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

О царица, до могилы я — невольник бедный твой,
Хоть убей меня, светило, я — невольник бедный твой.
Ты идешь — я за тобою: я — невольник бедный твой,
Ты глядишь — я за спиною: я — невольник бедный твой!
Что смеяться надо мною? Я — невольник бедный твой,
И шепчу я сам с собою: «Чем тебе я нехорош?»

Только я глаза закрою — предо мною ты встаешь!
Только я глаза открою — над ресницами плывешь!

Григол Орбелиани/Н.Заболоцкий

И Морж сказал: «Ну что ж, начнем,
Обсудим все подряд:
Сургуч, капусту, королей,
Зачем моря кипят,
Плывут по морю башмаки,
А свиньи вдаль летят».

Льюис Кэрролл, "Морж и Плотник" (из "Алисы в Зазеркалье")

Нет! не будет
                      ни влаги, ни тени
без волшебной, могучей листвы!
Тимирязева "Жизнь растений"
я надеюсь, читали вы?
Не надет еще бурям намордник,
но тугая листва не слаба...
Каждый лист —
                          это честный работник
И поэзия!
                 И борьба!
В каждом
               маленький воин кроется,
каждый лист
                     выпить солнце готов,
превращая его в сокровища
величавых, могучих лесов.

Владимир Котов, "Личное счастье"

Скорбь обнаженных тополей
Hам предвещает грязь и стужу.
Последний лист безмолвно кружит
Средь хриплых судорог ветвей.
Hе дай вам Бог в глазах любимой
Увидеть хоть на миг единый
Скорбь обнаженных тополей.

Как одиноко лес шумит.
В его густой осенней чаще
Тот звук, тоскливый и щемящий,
Он словно боль и скорбь таит.
Не дай вам Бог под теплой крышей
В кругу друзей своих услышать,
Как одиноко лес шумит.

Б.Полоскин