- Если б мы еще шапка принесли! Доцент кто? Жулик. Жуликов много, а шапка одна.

х/ф "Джентльмены удачи"

   — Нет, видно, крепко заснула моя ясноокая красавица! — сказал козак, окончивши песню и приближаясь к окну. — Галю! Галю! ты спишь или не хочешь ко мне выйти? Ты боишься, верно, чтобы нас кто не увидел, или не хочешь, может быть, показать белое личико на холод! Не бойся: никого нет. Вечер тепел. Но если бы и показался кто, я прикрою тебя свиткою, обмотаю своим поясом, закрою рунами тебя — и никто нас не увидит. Но если бы и повеяло холодом, я прижму тебя поближе к сердцу, отогрею поцелуями, надену шапку свою на твои беленькие ножки. Сердце мое, рыбка моя, ожерелье! выгляни на миг. Просунь сквозь окошечко хоть белую ручку свою... Нет, ты не спишь, гордая дивчина! — проговорил он громче и таким голосом, каким выражает себя устыдившийся мгновенного унижения. — Тебе любо издеваться надо мною, прощай! Тут он отворотился, насунул набекрень свою шапку и гордо отошел от окошка, тихо перебирая струны бандуры.

Н.В. Гоголь "Майская ночь, или утопленница"

   Он хорошо понимал, что значило постоянное заигрывание с ним Анны Георгиевны. Здороваясь и прощаясь, она подолгу задерживала его руку в своей мягкой, изнеженной и, в то же время, крепкой руке. Она любила, под видом шутки, ерошить ему волосы, иногда покровительственно звала его уменьшительным именем, говорила при нем рискованные, двусмысленные вещи. Если им обоим случалось нагнуться над альбомом или опереться рядом на перила балкона, следя за пароходом в море, она всегда жалась к нему своей большой грудью и горячо дышала ему в шею, причем завитки ее жестких, курчавых волос щекотали ему щеку.

А.И. Куприн "Корь"

   — Простите великодушно, — весело заявил молодой человек, — но разрешите мне задать вам один вопрос. Надеюсь, что вы не сочтете меня назойливым. Разрешите узнать, оставлено ли что-нибудь мисс Хайден помимо перстня с печаткой и десять долларов?
   — Ровно ничего! — отрезал нотариус.
   — Премного благодарен вам! — сказал Джилльян. — Имею честь!

О'Генри "Тысяча долларов"

   — Матильда!
   Она поспешно заковыляла ко мне. Я высоко поднял коричневую четырехгранную бутылку.
   Она протестующе замахала руками:
   — Это не я! Честью клянусь! Этого я не трогала!
   — Знаю, — ответил я и налил полную рюмку. — А знаком ли вам этот напиток?
   — Еще бы! — она облизнула губы. — Ром! Выдержанный, старый, ямайский!
   — Верно. Вот и выпейте стаканчик. — Я? — она отшатнулась. — Господин Локамп, это уж слишком. Вы пытаете меня на медленном огне. Старуха Штосс тайком вылакала ваш коньяк, а вы ром еще ей подносите. Вы — просто святой, да и только! Нет, уж лучше я сдохну, чем выпью.
   — Вот как? — сказал я и сделал вид, что собираюсь забрать рюмку.
   — Ну, раз уж так… — она быстро схватила рюмку. — Раз дают, надо брать. Даже когда не понимаешь толком, почему. За ваше здоровье!

Эрих Мария Ремарк "Три товарища"

   Но Нао, вначале растерявшийся, быстро обрел тот воинственный пыл, что порождает героев. Он отбросил топор, считая его бесполезным, и схватил обеими руками дубовую, суковатую палицу. Заметив Нао, медведь бросил свою слабую, трепещущую в его лапах добычу и двинулся на более опасного противника. Но не успел он пустить в дело свои лапы и зубы, уламр занес над ним палицу. Оружие опередило. Удар пришелся по челюсти медведя, задев его ноздри. От боли зверь заревел и осел на задние лапы; второй удар, нанесенный Нао, пришелся по несокрушимому черепу. Но огромное животное уже оправилось и бросилось вперед. Уламр едва успел спрятаться за выступ скалы, медведь с размаху ударился о камень. Воспользовавшись оплошностью зверя, Нао выскочил из засады и с воинственным криком ударил дубиной по длинному позвоночнику медведя, позвоночник треснул, зверь, уже ослабевший от ушиба о скалу, покачнулся и упал. Нао, опьяненный своей силой, дробил ему лапы, челюсти, в то время как Нам и Гав вспарывали живот ударами топоров.

Жозеф Анри Рони-старший "Борьба за огонь"