Мысль о маскараде несколько дней тешила Сашу. Но потом сомнения стали одолевать его. Как урваться из дому? И особенно теперь, после этих неприятностей. Беда, если узнают в гимназии, как раз исключат.
   Недавно классный наставник, — молодой человек до того либеральный, что не мог называть кота Ваською, а говорил: кот Василий, — заметил Саше весьма значительно при вы даче отметок:
   — Смотрите, Пыльников, надо делом заниматься.
   — Да у меня же нет двоек, — беспечно возразил Саша.
   А сердце у него упало, — что еще скажет? Нет, ничего, промолчал, только посмотрел строго.

Ф.К. Сологуб "Мелкий бес"

   – Что это? – спросила она как-то очень студеным вечером, заглянув в Володин «закуток» – так называлась в квартире издавна его узкая комната.
   – Где «что» – не понял Володя, с трудом отрываясь от книги.
   – Да вот! Ты картины стал покупать?
   – Это не картины, а копия с полотна Рембрандте «Урок анатомии доктора Тульпиуса»...
   – А-а! – кивнула Аглая. – Но зачем тебе, дурачок, «Урок анатомии»?
   – А затем мне, Аглая Петровна, «Урок анатомии», что я буду врачом, – сильно потягиваясь и сладко зевая, произнес Володя. – Таково мое решение.
   – Еще добавь «на сегодняшний день», – посоветовала тетка. – В твоем возрасте решения меняются довольно часто. Я очень хорошо помню, как ты собирался пойти в летчики, а потом в сыщики.
   Володя молчал и улыбался: да, действительно, кажется, что-то такое было.
   – Тульпиус этот был хорошим доктором? – спросила Аглая.
   – Он голландец, – вглядываясь в порыжевшую от времени копию, сказал Володя, – Ван Тульп. Был доктором бедняков, профессором анатомии в Амстердаме. На портретах его обычно изображают со свечой и девизом врача. Теперь этот девиз вошел в поговорку: «Светя другим, сгораю сам».

Юрий Герман "Дело, которому ты служишь"

   Но вот тонкая работа кончена. Сережка бегает по селу, как угорелый. Он спотыкается, бранится, клянется, что сейчас пойдет на реку и сломает всю работу. Это он ищет подходящих красок.
   Карманы у него полны охры, синьки, сурика, медянки; не заплатив ни копейки, он опрометью выбегает из одной лавки и бежит в другую. Из лавки рукой подать в кабак. Тут выпьет, махнет рукой и, не заплатив, летит дальше. В одной избе берет он свекловичных бураков, в другой луковичной шелухи, из которой делает он желтую краску. Он бранится, толкается, грозит и… хоть бы одна живая душа огрызнулась! Все улыбаются ему, сочувствуют, величают Сергеем Никитичем, все чувствуют, что художество есть не его личное, а общее, народное дело. Один творит, остальные ему помогают. Сережка сам по себе ничтожество, лентяй, пьянчуга и мот, но когда он с суриком или циркулем в руках, то он уже нечто высшее, божий слуга.

А.П. Чехов "Художество"

Я видел секретные карты,
Я знаю, куда мы плывем.
Капитан, я пришел попрощаться с тобой,
с тобой
И твоим кораблем.

группа "Наутилус Помпилиус". "Титаник"

Первый министр. Да! Я взбунтовался. Вы, вы, вы вовсе не величайший из королей, а просто выдающийся, да и только.
Король. Ох!
Первый министр. Съел? Ха-ха, я пойду еще дальше. Слухи о вашей святости преувеличены, да, да! Вы вовсе не по заслугам именуетесь почетным святым. Вы простой аскет!
Король. Ой!
Первый министр. Подвижник!
Король. Ай!
Первый министр. Отшельник, но отнюдь не святой.
Король. Воды!
Эмилия. Не давайте ему воды, пусть слушает правду!
Первый министр. Почетный папа римский? Ха-ха! Вы не папа римский, не папа, поняли? Не папа, да и все тут!

Е.Л. Шварц "Обыкновенное чудо"

И, словно мухи, тут и там
Ходят слухи по домам,
А беззубые старухи
Их разносят по умам!
Их разносят по умам!

ВСВ "Песенка о слухах"

   Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все. Чем не блестит эта улица — красавица нашей столицы! Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта. Не только кто имеет двадцать пять лет от роду, прекрасные усы и удивительно сшитый сюртук, но даже тот, у кого на подбородке выскакивают белые волоса и голова гладка, как серебряное блюдо, и тот в восторге от Невского проспекта. А дамы! О, дамам еще больше приятен Невский проспект. Да и кому же он не приятен? Едва только взойдешь на Невский проспект, как уже пахнет одним гуляньем. Хотя бы имел какое-нибудь нужное, необходимое дело, но, взошедши на него, верно, позабудешь о всяком деле. Здесь единственное место, где показываются люди не по необходимости, куда не загнала их надобность и меркантильный интерес, объемлющий весь Петербург. Кажется, человек, встреченный на Невском проспекте, менее эгоист, нежели в Морской, Гороховой, Литейной, Мещанской и других улицах, где жадность и корысть, и надобность выражаются на идущих и летящих в каретах и на дрожках. Невский проспект есть всеобщая коммуникация Петербурга. Здесь житель Петербургской или Выборгской части, несколько лет не бывавший у своего приятеля на Песках или у Московской заставы, может быть уверен, что встретится с ним непременно. Никакой адрес-календарь и справочное место не доставят такого верного известия, как Невский проспект. Всемогущий Невский проспект!

Н.В. Гоголь "Невский проспект"

Раз иду по Невскому пришпекту,
Глянул влево - ба! Какой пассаж!
Там стоит, ну прям-таки конфетка!
Я сперва подумал, что мираж.

Леонид Сергеев

   — Не кипятись, начальник. Приду в себя — обмозгуем это дело.
   — Обмозгуем, А сейчас я хотел бы задать вам несколько вопросов.
   — Каких же?
   — С гражданкой Кисловой знакомы?
   — С Кисловой? Это Брюзжит Бордо, что ли, из соседнего подъезда?
   Попрядухин удивился:
   — Чего это вы ее так прозвали?
   — Грудастая больно и вечно брюзжит. Вот и лаемся с ней.

А. и Г. Вайнеры "Тревожные будни"