Это что за большевик
Лезет там на броневик?
Он простую кепку носит,
Букву "р" не произносит,
Очень добрый и простой.
Догадайся, кто такой.

Есть утверждение, что этот "шедевр" был якобы опубликован в журнале «Мурзилка» в 1970 году и стóил главреду кресла. Скорее всего, фейк. Хотя...

Ну, так я и говорю, что давненько когда-то, в одной весьма пластилиновой местности жил да был… орёл-мужчина! Правда, он не выговаривал некоторые буквы и цифры, да и работничек был...  Угу, вот именно. Но зато большой он был любитель побездельничать; хорошо, что жена ему попалась строгая и авторитетная.

М/ф «Падал прошлогодний снег»

   — Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! — совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.
   — Иван! — сконфузившись, шепнул Берлиоз.
   Но предложение отправить канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.
   — Именно, именно, — закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, — ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: "Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут".
   Берлиоз выпучил глаза. "За завтраком... Канту?.. Что это он плетет?" — подумал он.
   — Но, — продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза и обращаясь к поэту, — отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас!
   — А жаль! — отозвался задира-поэт.

М.Б., «М. и М.»

     Ржут журналисты, ухмыляется комментатор, только лицо гориллы сморщено в брезгливой гримасе.
     Корреспондентка краснеет.
     Отличная вещь цветной экран! Я наслаждаюсь богатством оттенков  румянца на лице этой дуры.
     — Я... девушка... — с трудом выдавливает она.
     Теперь уже хохочет и Макс.
     — Тем более! — Он достает из кармана халата платок и вытирает им глаза. — Тем более: неудовлетворенные инстинкты — самые сильные.

Илья Варшавский, «Тараканы»

Мелькают дни, идут года,
Цветы цветут, метет метель,
Но не забуду никогда
Той, что постлала мне постель.

Роберт Бёрнс, «Ночлег в пути»

Эту песню грустную позабыть пора нам:
Наглухо моторы и сердца зачехлены.
Снова тянет с берега снегом и туманом,
Снова ночь нелетная даже для Луны.

А.Городницкий, «Песня полярных лётчиков»

Очень живо изобразив синего мальчика верхом на синей лошади и синих собак, я не знал наверное, можно ли нарисовать синего зайца, и побежал к папá в кабинет посоветоваться об этом. Папа читал что-то и на вопрос мой: «Бывают ли синие зайцы?», не поднимая головы, отвечал: «Бывают, мой друг, бывают». Возвратившись к круглому столу, я изобразил синего зайца, потом нашел нужным переделать из синего зайца куст. Куст тоже мне не понравился; я сделал из него дерево, из дерева — скирд, из скирда — облако и, наконец, так испачкал всю бумагу синей краской, что с досады разорвал ее и пошел дремать на вольтеровское кресло.

Л.Н.Толстой, «Детство»

   — Бомбы холостые, — сказал я. — А вот очки у вас опять запотели. Почему вы не хотите выключить увлажнение, чтобы хоть три минуты видеть ясно?
   Гаскойн подался вперед — так резко, что едва не потерял равновесие, — и уставился мне в лицо.
   — Не угощайте меня этим, — хрипло произнес он. — Не... угощайте... меня... этими бреднями...
   Я застыл на месте. Гаскойн некоторое время смотрел мне в глаза. Он медленно поднес руку ко лбу и начал тереть его, водя рукой вверх и вниз, пока не размазал пот по всему лицу до самого подбородка.
   Отведя руку, Гаскойн стал разглядывать ее, словно она только что душила его и он не понимал зачем.
   — Это неверно, — уныло заметил он. — Я не ношу очков. Я перестал их носить с десяти лет. Последнюю пару я сломал, играя в короля на горе.
   Он сел перед бомбардировочным пультом и опустил голову на руки.
   — Ваша взяла, — сокрушенно проговорил он. — Похоже, что я совсем рехнулся. Я не понимаю, что вижу, а чего не вижу. Отберите-ка у меня пистолет. Если я выстрелю, могу что-нибудь повредить.
   — Вы правы, — сказал я, нисколько не лицемеря, и, не теряя времени, убрал сначала пистолет, а затем ленту.

Джеймс Блиш, «Король на горе»