– Мы — последние добрые самаритяне. Все равно кому-то пришлось бы, сидя на этом вот
месте, разговаривать с вами; случайно это оказался я.
   — Да, да припоминаю: esse homo. Но... погодите... сейчас... Я понял, чего вам надо! Вы хотите убедить меня, что без вас, эсхатологического анестезиолога, не обойтись. Раз нет хлеба — наркоз страждущим. Не понимаю только, к чему вам мое обращение в вашу веру, если мне все равно придется тут же о нем позабыть? Если средства, которые вы применяете, так хороши, к чему заботиться о доказательствах? Достаточно пары капель кредобилина, и я с восторгом буду ловить каждое ваше слово, буду чтить вас и слушаться. Похоже, вы и сами не очень-то убеждены в достоинствах такого лечения, если вам по душе обычная старомодная болтовня, если вам приятнее беседовать, чем орудовать распылителем! Вы, как видно, прекрасно знаете: психимическая победа — всего лишь жульничество, на поле боя вы останетесь в одиночестве — триумфатор с изжогой. Убедить, а после столкнуть в беспамятство — вот чего вы хотите. Не выйдет! Раньше ты повесишься на своей благородной миссии вместе с теми вон девками, что скрашивают тебе труды по спасению. А все-таки настоящих хочется, без щетины?
   Его лицо исказила гримаса ярости. Вскочив со стула, он заревел:
   — У меня найдутся не только аркадийские средства! Есть и химический ад!

Станислав Лем, «Футурологический конгресс»

   — Это были звери, Самуэль, — сказал Берлах, когда вечером доктор Хунгертобель пришел с обходом. — Это были звери, — повторил он и передал ему газету. — Ты врач и можешь себе это представить. Посмотри на эту фотографию из концентрационного лагеря Штутхоф. Лагерный врач Неле провел на арестанте операцию брюшной полости без наркоза. В этот момент его и сфотографировали.

Фридрих Дюрренматт, «Подозрение»

    — Она уже почти ничего не понимает, — тихо сказала Гута, и он оборвал себя, взял в обе руки стакан и принялся бессмысленно вертеть его в пальцах. — Вы вот не спрашиваете, как мы живем, — продолжала она, — и правильно делаете. Только ведь вы наш старый друг, Дик, нам от вас скрывать нечего. Да и не скроешь!
    — У врача были? — спросил Нунан, не поднимая глаз.
    — Да. Ничего они не могут сделать. А один сказал... — она замолчала.
    Он тоже молчал. Не о чем тут было говорить и не хотелось об этом думать, но его вдруг ударила жуткая мысль: это вторжение. Не пикник на обочине, не призыв к контакту, — вторжение. Они не могут изменить нас, но они проникают в тела наших детей и изменяют их по своему образу и подобию. Ему стало зябко, но он тут же вспомнил, что уже читал о чем-то подобном, какой-то покетбук в яркой глянцевитой обложке, и от этого воспоминания ему полегчало. Придумать можно все что угодно. На самом деле никогда не бывает так, как придумывают.
    — А один сказал, что она уже не человек, — проговорила Гута.
    — Вздор, — глухо сказал Нунан. — Обратитесь к настоящему специалисту. Обратитесь к Джеймсу Каттерфилду. Хотите, я с ним поговорю? Устрою вам прием...
    — Это к Мяснику? — она нервно засмеялась. — Не надо, Дик, спасибо. Это он и сказал. Видно, судьба.

АБС, «Пикник на обочине»

Л а р и с а. Вася, мы с тобой с  детства  знакомы,  почти  родные;  что  мне делать — научи!
В о ж е в а т о в. Лариса Дмитриевна, уважаю я вас и  рад  бы...  я  ничего  не могу. Верьте моему слову!
Л а р и с а. Да я ничего и не требую от тебя; я прошу только пожалеть  меня. Ну, хоть поплачь со мной вместе!
В о ж е в а т о в. Не могу, ничего не могу.
Л а р и с а. И у тебя тоже цепи?
В о ж е в а т о в. Кандалы, Лариса Дмитриевна.
Л а р и с а. Какие?
В о ж е в а т о в. Честное купеческое слово.

А.Н.Островский, «Бесприданница»

   Лейтенант долго молчал. Юный Ковалев взял мой паспорт и снова принялся его рассматривать.
   — Даже как-то странно предположить... — сказал я растерянно. — Совершенно бредовая затея... Копить по копейке... — Я снова пожал плечами. — Тогда уж лучше, как говорится, на паперти стоять...
   — С нищенством мы боремся, — значительно сказал лейтенант.
   — Ну правильно, ну естественно... Я только не понимаю, при чем тут я, и... — я поймал себя на том, что очень много пожимаю плечами, и дал себе слово впредь этого не делать.

АБС, «Понедельник...»