Эй, мушкетеры! Шпаги и шпоры,
Ну, где вы сейчас?
Наши девчонки ведут разговоры
Только про вас.

Ну, где вы, герои старых романов,
Как мы порою завидуем вам!
Ну, как мы порою завидуем вам,
Месье, месье, месье д‘Артаньян!

Даже порою слеза набегает,
Читая роман,
Ой, как нас любили, как защищали
Честь своих дам.

Ну, где вы, герои старых романов,
Как мы порою завидуем вам!
Ну, как мы порою завидуем вам,
Месье, месье, месье д‘Артаньян!

– Эй, мушкетеры!
– Мы мушкетеры:
Атос, Портос, Арамис, д‘Артаньян!
– Браво, мальчишки!
Вы – точно из книжки,
Ну, просто шарман!

Спасибо, герои старых романов,
За то, что сумели вернуться вы к нам!
Спасибо и Вам, именно Вам –
Месье, месье, месье д‘Артаньян!

Ну а это попозже — из репертуара А.Пугачевой

"О молодость, отвага, красота _ вечные смены любви, героизма и преданности! - воскликнул незнакомец. - Тот, кто теряет их, теряет, как правило, и жизнь. Молодость - это небо, рай, это все! То, что Господь дарует вам после, - это лишь печальное вознаграждение за молодость. Чем больше Господь дает человеку, когда молодость его прошла, тем больше он считает свой долг по отношению к этому человеку. Но, великий Боже, ничто не может сравниться с сокровищами, которые дарит человеку молодость!"

Александр Дюма       "Ожерелье королевы"

Через несколько дней в полк из отпуска вернулся мой стукачок-землячок. Увидев меня, он радостно протянул ладошку:
— Здравствуй!
— Здравия желаю, — ответил я.
Седов удивился.
— Ты не подаешь мне руки?
Я был вынужден подтвердить его подозрение.
— Почему? — спросил он.
— А вы сами не догадываетесь, товарищ лейтенант?
И он догадался.
— А-а, — протянул как бы даже с облегчением, — это из-за докладной?
— Из-за докладной, — подтвердил я. Слово «донос» мои губы не выговорили: трусоват был ваня бедный.
— Так это же моя обязанность, — объяснил Седов, как будто речь шла о выпуске боевого листка. — А вдруг ты завербован?
Я заглянул ему в глаза. В них светилась стеклянная замполитская правота. Он не издевался надо мной и не желал мне зла. Он даже не обижался на мое нежелание подать ему руку, готовый терпеливо, как подобает идеологическому работнику, преодолевать мои интеллигентские предрассудки.
— Видишь, — сказал он, — проверили, отпустили; все в порядке. Поздравляю.
В слове «проверили» был какой-то медицинский оттенок. Меня передернуло.
— Разрешите идти?
Он разочарованно пожал плечами:
— Идите.
И я пошел — по возможности подальше от него.

Виктор Шендерович      "Изюм из булки"

«На то он и Пан, чтобы сеять панику», — сострил Димант. И Полифем тоже сострил удачно, хотя и совершенно неприлично.

АБС, "Второе нашествие марсиан"

   Он взял протянутый ему договор, убедился, что все в порядке, и открыл перочинный нож.
   — Минуточку! — остановил его дьявол. — Дайте я его продезинфицирую. Он поднес лезвие к губам, слегка подул, и сталь накалилась до вишнево-красного цвета. — Ну вот! Теперь прикоснитесь кончиком ножа… гм… к чернилам, и это все… Прошу вас, вторая строчка снизу, последняя — моя.
   Саймон помедлил, задумчиво глядя на раскаленный кончик ножа.
   — Подписывайтесь, — поторопил черт, и Саймон, расправив плечи, поставил свое имя.

Артур Порджес, "Саймон Флэгг и дьявол"

..у меня цель капитальная есть. Вы вот думаете, что я семьдесят пять тысяч получу и сейчас же карету куплю. Нет-с, я тогда третьегодний старый сюртук донашивать стану и все мои клубные знакомства брошу. У нас мало выдерживающих людей, хоть и все ростовщики, а я хочу выдержать. Тут, главное, довести до конца - вся задача! Птицын семнадцати лет на улице спал перочинными ножичками торговал и с копейки начал; теперь у него шестьдесят тысяч, да только после какой гимнастики! Вот эту-то я всю гимнастику и перескачу, и прямо с капитала начну.

Ф. Достоевский        "Идиот"

Когда-то давно, когда он был еще ребенком, он сидел однажды на берегу моря, на желтом песке дюн в жаркий летний день и пытался наполнить песком сито, потому что двоюродный брат зло подшутил над ним, сказав: "Если наполнишь сито песком, получишь десять центов". Но чем быстрее он наполнял его, тем стремительнее, с сухим горячим шелестом песок просыпался сквозь сито. Руки у него устали, песок был горячий, как огонь, а сито все оставалось пустым. Он молча сидел на берегу в душный, июльский день, и слезы катились по его щекам.
Теперь, когда пневматический поезд мчал его, потряхивая и качая, по пустым подземным коридорам, он вспомнил безжалостную логику сита и, опустив глаза, вдруг 'увидел, что держит в руках раскрытую библию. В вагоне были люди, но он, не скрываясь, держал книгу в руках, и в голову ему вдруг пришла нелепая мысль: если читать быстро и все подряд, то хоть немного песка задержится в сите. Он начал читать, но слова просыпались насквозь, а ведь через несколько часов он увидит Битти и отдаст ему книгу, поэтому ни одна фраза не должна ускользнуть, нужно запомнить каждую строчку. "Я, Монтэг, должен это сделать, я заставлю себя это сделать!"

Рэй Брэдбери            "451° по Фаренгейту"

- Вы сказали, что никого не трогает, долетим мы или нет.
– Конечно, «Антей» – давно лишь символ.
– Вы говорите, что этот полет не отразится на судьбе Земли.
– А вы можете возразить и на это?
– Если суммировать ту энергию и труд, которые вкладывались сто лет в этот корабль, то станет понятным, что это делалось за счет отказа от прогресса на других направлениях. Можно предположить, что некоторые люди, отдавшие свои силы кораблю и полету, смогли бы немало сделать в иных областях знаний. Можно предположить, что за счет энергии, которая пошла на полет и телепортацию, можно было бы создать на Луне искусственную атмосферу и превратить ее в сад.

Кир Булычев              "Тринадцать лет пути"

   – А что – лес? Я там не была, но попади я туда, не думаю, чтобы очень растерялась. Где лес, там тропинки, где тропинки, там люди, а с людьми всегда договориться можно.
   – А если не люди?
   – А если не люди, так там делать нечего. Надо держаться людей, с людьми не пропадешь.

АБС, "Улитка на склоне"