— Я вижу достаточно ясно, чтобы разглядеть твое свиное рыло, хавронья ты недошпаренная. Выпьем! — крикнул Уленшпигель. Вдруг он постучал ножкой своего бокала и похлопал руками по столу, как делает тюфячник, мерно, разбивая шерсть для тюфяка, только потихоньку и сказал: — ’T is (itijdt) van te beven de klinkaert. Время звенеть бокалами!
   Так кричат во Фландрии, когда гуляки недовольны и начинают громить дома с красными фонарями.
   И Уленшпигель выпил, звякнул своим бокалом о стол и сказал:
   — ’T is van te beven de klinkaert!
   То же сделали за ним и мясники.
   И все притихло: Жиллина побледнела, старуха Стевениха увидела, что ошиблась. Сыщики говорили:
   — Разве эти семеро на их стороне?
   Но мясники, подмигивая, успокаивали их и все громче и громче твердили за Уленшпигелем:
   — ’T is van te beven de klinkaert, ’t is van te beven de klinkaert!
   Старуха пила вино, чтобы придать себе храбрости.
   И Уленшпигель начал опять равномерно бить кулаком по столу, как тюфячник, разбивающий тюфяк. И мясники делали то же. Стаканы, кружки, тарелки, бутылки, бокалы начали медленно плясать по столу, падали, разбивались, подскакивали, чтобы вновь упасть с одного бока на другой, и все грознее, мрачнее, наступательнее и равномернее звучало:
   — ’T is van te beven de klinkaert!
   — Ой, — закричала старуха, — этак они всё здесь перебьют!
   И от страха оба ее клыка еще дальше вылезли изо рта.
   И бешеной яростью загорелась кровь в душе семерых, Уленшпигеля и Ламме.
   Не прекращая своего однозвучного угрожающего напева, они били равномерно своими бокалами по столу, пока не разбили их, сели верхом на скамьи и вытащили свои длинные ножи. И пение их стало уже так громко, что дрожали все окна в доме. Как яростные дьяволы, двигались они вокруг столов и вокруг всей комнаты, твердя беспрерывно:
   — ’T is van te beven de klinkaert!
   Тут, дрожа от страха, встали сыщики и схватились за свои веревки и цепи. Но мясники, Уленшпигель и Ламме вновь спрятали свои ножи, схватили скамьи, размахивали ими, как дубинами, носились по комнате, колотили направо и налево, щадя только девушек. И они разбили все: мебель, стекла, шкафы, кружки, тарелки, стаканы, бокалы, бутылки, без сожалении отколотили сыщиков и всё пели в такт:
   — ’T is van te beven de klinkaert!

Шарль де Костер, "Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке, их приключениях отважных, забавных и достославных во Фландрии и иных странах"

Не досталось им даже по пуле,
В ремеслухе живи — не тужи.
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули —
Из напильников делать ножи.

Они воткнутся в легкие
От никотина черные,
По рукоятки легкие — трехцветные, наборные.
Вели дела отменные сопливые острожники:
На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
И вот ушли романтики из подворотен ворами.

В.С.Высоцкий, "Баллада о детстве"

   Кур опешил:
   — Ну, это мое дело, почему я в лесу, а ты чего шляешься, меня беспокоишь?
   — Я сам по себе, иду дорогой...
   — А погляди-ка под ноги.
   Глянул мужик, – вместо дороги – ничего нет, а из ничего нет торчит хвост петушиный и лапа – кур глаза отвел.
   — Так, – сказал мужик, – значит, приходится мне пропасть.
   Сел и начал разуваться, снял полушубок.
   Кур подскочил, кричит:
   — Как же я тебе, дурака, загублю? Очень ты покорный.
   — Покорный, – засмеялся мужик, — страсть, что хочешь делай.

А.Н.Толстой, "Дикий кур", сказка

Бармалей (напялив отобранный у Айболита халат и кривляясь):
"Эй вы, мартышки!
Это я, добрый доктор Айболит.
Я не буду вас убивать и грабить, я наоборот, буду вас всех лечить.
Я очень хороший!
Я каждый день мою лицо, руки и даже шею мылом.
Я вам всем пропишу по первое число!"

Х/ф "Айболит 66"

Густыми тропинками в горы
вдоль быстрых и медленных рек,
минуя большие озера
веселый шагал человек.

Четырнадцать лет ему было,
и нёс он дорожный мешок,
а в нём – полотенце и мыло,
и белый зубной порошок.

Давно забытая советская детская песенка.

Как сладки любовные утехи,
Не играйте в эти игры, дети.
Полюбил Ромео, сын Монтекки,
Дочь врага, Джульетту Капулетти.

Юноша отдал Джульетте сердце,
И она взяла его со страхом...
Тайну сохраня, старик Лоренцо
Их соединил законным браком...

Все бы шло прекрасно и забавно,
Если б миром правили поэты,
Но Ромео — ах! — убил Тибальда,
Брата вышеназванной Джульетты...

Юношу изгнали, но, заметьте,
Поп Лоренцо действовал умело:
Умерла Джульетта мнимой смертью,
Знать об этом должен был Ромео...

Слишком опоздал с письмом посыльный,
Вовремя не смог, какая жалость...
Их любовь была большой и сильной,
Только смерть сильнее оказалась...

Мученик Ромео спит в могиле,
Рядом спит прекрасная Джульетта.
Не найти нигде в подлунном мире
Повести печальнее, чем эта...

Р.Рождественский, из к/ф "Проводы белых ночей"

Мужниных сапог не износила
Пока за гробом шла.
Мужнина убийцу полюбила
И замуж за него пошла.

И ходит ГамлЕт с пистолетом
И хочет кого-то убить.
И стоит вопрос перед ГамлЕтом:
"Быть или не быть?"

Офелия — гамлетова девчонка —
Спятила, бедняжечка, с ума.
Потому что датская сторонка
Всё одно, что наша Колыма.

Спятила и в речку сиганула,
Даже не сбросив свой наряд.
Гамлета на подвиг потянуло,
И стал он калечить всех подряд.

Фольклор