Есть в графском парке черный пруд,
Там лилии цветут,
Там лилии цветут.
Цветут.

Из х/ф «Д'Артаньян и три мушкетера»

На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.

А.Фет

Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать, —
Как невесту, Родину мы любим,
Бережем, как ласковую мать.

Он же, «Песня о Родине» (1936). "Насупили", блин...

     — Какого черта ты торчишь  тут? — прошипел  он,  выталкивая  меня в коридор. — Она же спросила тебя!  Так какого черта тебе еще надо? Иди туда. Сейчас же!
     Но не успел я сделать несколько робких шагов, как он меня остановил:
     — Ну-ка, погоди! Стой  и  ни с места! — Он  убежал и через пару минут вернулся  с  белым лабораторным  халатом. — Только  что  из прачечной! — объявил он и принялся запихивать мои руки в жестко накрахмаленные рукава. — Ты чудесно в нем выглядишь, Джим: элегантный молодой хирург перед операцией.

Джеймс Хэрриот, «О всех созданиях — больших и малых»

     — Не припомните ли вы чего-нибудь исключительного в то утро,  когда  вы только что поступили  на  службу  к  ответчику,  мистер  Уэллер?  —  спросил королевский юрисконсульт Базфаз.
     — Да, припоминаю, сэр, — ответил Сэм.
     — Будьте добры сообщить присяжным, что произошло.
     — В то утро я получил, регулярно, новый костюм, джентльмены  присяжные, и это было совсем исключительное и необычайное обстоятельство для меня в  то время, — заявил Сэм.
     В ответ раздался общий хохот, а маленький судья поднял  глаза,  сердито посмотрел и сказал:
     — Советую вам быть осторожнее, сэр!
     — Вот это самое сказал мне тогда и мистер  Пиквик,  милорд,  —  отвечал Сэм. — И я  был  очень  осторожен  с  этим-вот  костюмом;  право  же,  очень осторожен, милорд.

Ч.Диккенс, «Посмертные записки»

Приснился раз, бог весть с какой причины,
Советнику Попову странный сон:
Поздравить он министра в именины
В приемный зал вошел без панталон;
Но, впрочем, не забыто ни единой
Регалии; отлично выбрит он;
Темляк на шпаге; всё по циркуляру —
Лишь панталон забыл надеть он пару.

А.К.Толстой, «Сон Попова»

     — Зачем вы, — сказал Мард, — зачем вы стреляли в них? Объясните.
     Гнор смотрел дальше строгого лица Марда — в тьму.
     — Поймите,  —  произнес  он  особенным,  заставившим  многих вздрогнуть усилием  голоса,  —  восемь  лет. Я один. Солнце, песок, лес. Безмолвие. Раз вечером  поднялся  туман.  Слушайте:  я  увидел лодку; она шла с моря; в ней было  шесть человек. Шумит песок. Люди вышли на берег, зовут меня, смеются и машут  руками. Я побежал, задыхаясь, не мог сказать слова, слов не было. Они стояли  все на берегу... живые лица, как теперь вы. Они исчезли, когда я был от  них ближе пяти шагов. Лодку унес туман. Туман рассеялся. Все по-старому. Солнце, песок, безмолвие. И море кругом.
     Моряки  сдвинулись  тесно,  некоторые встали на цыпочки, дыша в затылки передним.  Иные  оборачивались, как бы ища разделить впечатление с существом выше человека. Тишина достигла крайнего напряжения. Хриплый голос сказал:
     — Молчите.
     — Молчите, — подхватил другой. — Дайте ему сказать.
     — Так  было  много  раз,  —  продолжал  Гнор.  — Я кончил тем, что стал делать   выстрелы.   Звук   выстрела   уничтожал  видение.  После  этого  я, обыкновенно,  целый  день  не мог есть. Сегодня я не поверил; как всегда, не больше. Трудно быть одному.

А.С.Грин, «Жизнь Гнора»