На обоях, серых с голубыми букетами, пятен было столько же, сколько цветов, — застарелых, подозрительных пятен, о которых никто не мог бы сказать, что это такое: то ли раздавленные клопы, то ли капли масла; не то следы пальцев, жирных от помады, не то брызги мыльной пены из умывального таза. Все отзывалось унизительной нищетой, нищетой парижских меблированных комнат. И в душе у Дюруа поднялась злоба на свою бедность. Он почувствовал необходимость как можно скорее выбраться отсюда, завтра же покончить с этим жалким существованием.

Ги де Мопассан "Милый друг"

В  квартире  помощника  присяжного поверенного  Человекова  собрался  весь  дом,   -   встревоженно   шумели, рассказывали, будто в городе образовался Комитет Общественного спасения  и еще другой - Революционный комитет, что стреляют по всему городу, но кто и в кого - неизвестно.

А.Н. Толстой "Похождения Невзорова, или Ибикус"

Ах, глупый, глупый король, дурачок!  Если бы он тогда хотя бы  согласился  на  договор,  который  я  ему,  как  дар, преподнес на блюде, можно было бы выиграть дело, обойдясь без всяких битв!

Морис Дрюон "Когда король губит Францию"

– Мой милый мальчик, я тебя знаю с пеленок. Я старик и жизнью своей не дорожу. Можешь повесить меня, расстрелять, посадить в тюрьму – мне ничего не страшно. Твой отец, умирая, поручил мне заботиться о тебе. Так вот, я запрещаю тебе вставать с постели! Всех, кто придет надоедать тебе делами, я велю спустить с лестницы! Ты за один год хочешь сделать столько, сколько другие делают за двадцать лет. Это никуда не годится. Посмотри, на кого ты стал похож? Не король, а жалкий заморыш. Толстяку обер-полицмейстеру полезно похудеть, а тебе вредно, потому что ты растешь. О других детях ты позаботился. Завтра двадцать тысяч ребят едут отдыхать. А ты? Ну посмотри на себя! Мне, старому недотепе, так стыдно, так стыдно… – С этими словами доктор протянул Матиушу зеркало. – Ну взгляни на себя, – повторил доктор и расплакался.
Матиуш взял зеркало. Лицо – белое как бумага, губы – синие, взгляд – печальный, под глазами круги, а тощая шея кажется длинной, как у жирафа.
– Заболеешь и умрешь, – всхлипывая, говорил доктор. – И не кончишь начатого дела. Ты и сейчас уже болен…

Януш Корчак "Король Матиуш Первый"

Она собирала все шарлатанские журналы и все шарлатанские снадобья и, говоря фигурально, вооружённая смертью, мчалась на бледном коне, «а за нею все силы ада». Она очень удивилась бы, если бы узнала, что для своих страждущих соседей она не ангел-целитель и не «ханаанский бальзам».

Марк Твен "Приключения Тома Сойера"