— Теперь так редко встретишь интеллигентного человека! — пожаловался Наперекоров. — Меня это несколько угнетает. По вашему лицу я вижу, что вы со мной не согласны. Но вы меня не так поняли. Я говорю об интеллигентности чисто внешней, так сказать, о культурности. Ведь это же, дорогой мой сосед, ужасно! Посмотрите вокруг! Ну вон хотя бы тот молодой человек. Видите? Очевидно, студент. Судя по выражению глаз, не глуп, даже талантлив. Но посмотрите на эту засаленную толстовку, на этот небритый подбородок! Посмотрите, как невежливо он повернулся спиною к своей соседке! Посмотрите, как холодно он ответил на поклон того старичка! И вы увидите, что под вывеской культуры (я разумею науку, любовь к искусству эцетера) скрывается некультурность, неуважение к человеческой личности, выражаясь грубо, хамство.

...

   Его все-таки не пустили. Двери открылись только тогда, когда замерли последние звуки оркестра и занавес опустился. Наперекоров вывалился вместе с толпою. Я видел, как он сшиб с ног старушку, укусил за ногу студента в толстовке и мастерским ударом в солнечное сплетение нокаутировал среднего служащего в фиолетовом галстуке. Я слышал, как Наперекоров выругал гардеробщика и пообещал донести на него администратору.
   Триумфально шествуя сквозь толпу с шубой и глубокими калошами, Наперекоров напоролся на меня.
   — Послушайте, — сказал я ему, — ведь это же, выражаясь грубо, хамство.
   Наперекоров посмотрел налитыми кровью глазами, тюкнул меня калошами по лицу и понесся к выходу.

Евгений Петров (который (Ильф+Петров)/2), фельетон "Встреча в театре"

Железнов (в страхе). Что ты хочешь, что тебе надо? Что?
Васса. Ты знаешь.
Железнов. Не быть этому! Нет...
Васса. Хочешь, на колени встану? Я! Перед тобой!
Железнов. Отойди. Пусти! (Пробует встать.)
Васса (нажала руками плечи его, втиснула в кресло). Прими порошок.
Железнов. Уйди...
Васса. Подумай - тебе придется сидеть в тюрьме, потом - весь город соберется в суд смотреть на тебя, после того ты будешь долго умирать арестантом, каторжником, в позоре, в тоске - страшно и стыдно умирать будешь! А тут - сразу, без боли, без стыда. Сердце остановится, и - как уснешь.
Железнов. Прочь... иди! Пускай судят. Всё равно.
Васса. А - дети? А - позор?
Железнов. В монастырь попрошусь. Пускай постригут. В схимники. Под землей жить буду, а - буду!
Васса. Глупости говоришь. Прими порошок!
Железнов (встает). Не... не приму. Ничего от тебя не приму...
Васса. Прими добровольно.
Железнов. А то - что? Отравишь?
Васса. Сергей, вспомни о дочерях! Им жить надо. За пакости отцов дети не платят.
Железнов. А за матерей?

М.Горький, "Васса Железнова"

    Дети мои, кажется, у нас никогда не было случая, чтобы мы пускались друг с другом в откровенности, а вот я вам скажу, что меня, когда мне было десять с половиной лет, моя собственная мать продала в городе Житомире доктору Тарабукину. Я целовала его руки, умоляла пощадить меня, я кричала ему: "Я маленькая!" А он мне отвечал: "Ничего, ничего: подрастешь". Ну, конечно, боль, отвращенье, мерзость... А он потом это пустил, как ходячий анекдот. Отчаянный крик моей души.
       - Ну, говорить, так говорить до конца, - спокойно сказала вдруг Зоя и улыбнулась небрежно и печально. - Меня лишил невинности учитель министерской школы Иван Петрович Сус. Просто позвал меня к себе на квартиру, а жена его в это время пошла на базар за поросенком, - было рождество. Угостил меня конфетами, а потом сказал, что одно из двух: либо я должна его во всем слушаться, либо он сейчас же меня выгонит из школы за дурное поведение. А ведь вы сами знаете, девочки, как мы боимся учителей. Здесь они нам не страшны, потому что мы с ними что хотим, то и делаем, а тогда! Тогда ведь он нам казался более чем царь и бог.
       - А меня стюдент. Учил у нас барчуков. Там, где я служила...
       - Нет, а я... - воскликнула Нюра, но, внезапно обернувшись назад, к двери, так и осталась с открытым ртом.

А.И.Куприн, "Яма"

Саша, ты только не восприми, как кощунство: просто ассоциация. Тоже ответ на вопрос: "кто и как дошел до жизни такой?".

     Полковник  во время моей речи только скрежетал зубами, будто кобыла,  когда  ей  на  язык  попадется мерзлая свекла. А потом как заорет на меня: "Так будете чистить нужники или не будете?!"-- "Никак нет, никаких нужников чистить не буду".-- "Нет, будете, несчастный вольнопер!" -- "Никак нет, не  буду!"  -- "Черт вас подери, вы у меня вычистите не один, а сто нужников!" -- "Никак нет.  Не  вычищу  ни  ста,  ни  одного нужника."  И  пошло,  и  пошло!  "Будете  чистить?"--  "Не буду чистить!" Мы перебрасывались  нужниками,  как  будто  это  была детская  прибаутка  из  книги  Павлы Моудрой для детей младшего возраста. Полковник метался по канцелярии как угорелый, наконец сел и сказал: "Подумайте как следует, иначе я  передам  вас  за мятеж  дивизионному  суду...Так будете чистить нужники или  не  будете?"  -- "Никак  нет,  не  буду!" Полковник посмотрел на меня и спросил: "Послушайте, вы не славянофил?" -- "Никак нет!"
     После этого меня увели  и  объявили,  что  я  обвиняюсь  в мятеже.

Я.Гашек, "Похождения..."

Широка страна моя родная,
Много в ней лесов полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.

От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей,
Человек проходит как хозяин
Необъятной Родины своей.

Всюду жизнь привольно и широко,
Точно Волга полная, течет.
Молодым везде у нас дорога,
Старикам везде у нас почет.

Над страной весенний ветер веет,
С каждым днем все радостнее жить,
И никто на свете не умеет
Лучше нас смеяться и любить.

Но сурово брови мы насупим
Если враг захочет нас сломать,
Как невесту, Родину мы любим,
Бережем, как ласковую мать.

Лебедев-Кумач, естественно. Кто ж еще?

    Нелькин (в самом расстроенном виде). Не-е-е-т, теперь не то!.. Теперь... лопнули все границы, заглохнула совесть, ослеп разум; вы в лесу!.. На вас напали воры, - над вами держат нож - о нет!.. (Закрывая лицо руками.) Сто ножей!!! Отдавайте, Петр Константинович, отдавайте все: - до рубашки, до нитки, догола!!..
    Муромский (вынимает из бюро деньги). Да вот оне... (Кладет их на стол.) Пропадай оне - чертово семя!..
       
А.В.Сухово-Кобылин, "Дело"

   — За ваше здоровье, сэр! Вы меня извините, конечно, но это чертовски странно, ваша честь, что мы с вами так давно знакомы, а я, собственно, не знаю, как вас зовут.
   — Твоя правда, Джек! — согласился водяной.— Я как-то об этом не подумал, но лучше поздно, чем никогда. Зовут меня Кумара.
   — Какое удачное имя, сэр! — воскликнул Джек, наполняя еще одну раковину.— За ваше здоровье, Куу, желаю вам прожить еще полсотни лет!
   — Полсотни лет? — повторил Кумара.— Нечего сказать, одолжил! Если б ты пожелал мне пятьсот лет, тогда еще было б о чем говорить.
   — Силы небесные! — воскликнул Джек.— Ну и долго вы живете здесь под водой. Да-а, ведь вы знали моего дедушку, а он вот уже больше шестидесяти лет как помер. Наверно, у вас здесь не жизнь, а малина.

"Души в клетках", ирландская сказка