А.Ч. написал(а):– Фу, какая гнусность, – сказал Глэбб. – Нельзя быть таким циником, Пол. Просто тебе не попадались женщины-друзья, у тебя были одни потаскухи.
– Лучшая женщина-друг – бесстыдная потаскуха, с которой не надо говорить о Брамсе и притворяться, что понимаешь Стравинского.
Девушка — назову ее Мариной — училась на четвертом курсе химического факультета университета. Занималась хорошо, много читала и, как говорится, не пила и не курила. Жила вместе с родителями.
Однажды она ехала в метро. Рядом сел молодой человек несколько живописного вида — распахнутый пиджак с вольным галстуком, спутанные волосы, рассеянный взгляд... Сидел он как-то слишком эластично, словно был бескостный. Запах коньяка все объяснил.
Молодой человек вдруг уронил авторучку. Марина подняла, он поблагодарил. Потом я спрошу ее, почему она, женщина, подняла ему, мужчине. «Мне показалось, что он плохо себя чувствует».
Когда она вышла из метро, этот молодой человек неожиданно подошел и спросил, нет ли у нее сигаретки. Сама Марина не курила, но пачка импортных сигарет в сумочке нашлась. Потом я спрошу ее, зачем она носила сигареты. «На всякий случай».
Он закурил и представился:
— Юрий, студент консерватории.
— Марина, химфак университета.
— У меня к вам невероятная просьба, — вдруг сказал он, — проводите меня до дома.
— Извините... Я вас не знаю, да и женщины мужчин не провожают, — разумно ответила она.
— Марина, у моего дома стоит шпана, которая попытается затеять драку. Я пианист, мне руки надо беречь. А живу я недалеко.
Она согласилась. Потом я спрошу ее, зачем же пошла провожать. «Юрий показал свои руки. И верно, у него длинные белые пальцы пианиста».
Они дошли до его дома. По дороге она говорила о литературе, он — о музыке, она — о героях Хемингуэя, которые ходят непременно в свитерах, он — о джазовых обалденных композициях. У парадного действительно стояли какие-то ребята. Юрий поблагодарил за помощь, взял номер ее домашнего телефона и ушел.
Потом я спрошу ее, не легкомысленно ли давать телефон случайному и пьяному человеку. «Если так подходить, то век ни с кем не познакомишься».
Через день Юрий позвонил и назначил свидание, на которое привел своего приятеля:
— Федор, дирижер.
Марина с сомнением глянула на красное бульдожистое лицо приятеля, на угрюмые глазки, на мешковатый костюм такого вида, будто этот Федор имел привычку в нем спать. Но Юрий спросил друга:
— Твой фрак уже сшили?
— Угу,— буркнул дирижер.
— Не зайти ли нам в кафе? — предложил Юрий.
— Погреться бы,— оживился Федор.
— Глотнуть рюмочку кальвадоса,— мечтательно поддержала Марина.
— Чего глотнуть? — обиженно спросил дирижер.
— Кальвадоса, яблочной водки.
— Нам бы обыкновенной...
Но в кафе свободных мест не оказалось. Тогда зашли в магазин, где Федор взял 6 бутылок портвейна, подмигнул Марине и сказал:
— Не хуже твоего карабаса.
— Кальвадоса, — терпеливо поправила она.
Потом я спрошу ее, зачем же столько бутылок, семисотграммовых... Почти по полтора литра на человека. «Настоящий мужчина свою меру знает».
Они присели отдохнуть в сквере. Юрий достал сигареты, протянул и Марине. Она закурила, между прочим, впервые в жизни. Потом я спрошу ее... «На Западе все женщины курят».
После ее замечания о рюмочке кальвадоса да выкуренной сигареты ребята осмелели. Предложили пересесть за куст сирени в полумрак. Дирижер зубами сорвал пробку с бутылки, точно горлышко ей откусил. И первой поднес Марине, как даме. Она отпила, вернее, попила.
Потом я спрошу ее, как она решилась пить в сквере, «из горла»... «У Ремарка часто пьют из бутылок». Но я все-таки спрошу, не было ли стыдно. «Да, вино неприятно булькало — как в воронку льешь».
Кто-то их спугнул. А может, у ребят уже заходили криминальные замыслы. Они перешли в пустующий дом, стоявший на капитальном ремонте. В подвал, за железные двери, где было тихо, как в барокамере. Потом я спрошу ее, как же она отважилась спуститься в подвал с пьяными мужиками... «У Ремарка тоже пили, но оставались порядочными людьми».
Пианист и дирижер порядочными людьми не остались. Выпив все вино, они ее изнасиловали, продержав в подвале до утра...
Через три часа после ее заявления в милицию уголовный розыск преступников задержал. Они удивились, что их нашли, удивились, что Марина пошла в милицию. Почему? Да потому, что посчитали ее проституткой. Какая же порядочная девушка станет лакать в сквере «из горла» и попрется с мужиками в подвал?
Ремарка они не читали.
Станислав Родионов, "Преступление против всех"
