Это была большая уютная комната с книжными полками до потолка. Такая комната, из которой одинокий мужчина никогда никуда не уйдет; массивные кресла у большого открытого окна, корзинки для спаниелей, в которых, я была уверена, они никогда не сидят, о чем красноречиво свидетельствуют вмятины на сиденьях кресел. Высокие окна выходили на лужайки, за которыми вдали поблескивало море.

Дафна Дюморье   "Ребекка"

   Кабинет в два раза больше любой другой комнаты. Поскольку Вульф проводит большую часть времени там, то в отношении любой мебели и прочих предметов действует неписаное правило: в кабинете ничего не появляется и ничего не остается из того, на что ему не нравится смотреть. Ему нравится контраст между столом вишневого цвета и его креслом, изготовленным Майером. Ярко-желтый диван приходилось чистить каждые два месяца, но Вульфу нравился ярко-желтый цвет. Трехфутовый глобус у книжных полок был слишком велик для комнаты такого размера, но Вульфу нравилось смотреть на него. Ему настолько нравились удобные глубокие кресла, что никаких других в его доме не было.

Рекс Стаут, "И быть подлецом"

Я ковал тебя отборными подковами,
Я пролетку чистым лаком покрывал.
Но метро сверкнул перилами дубовыми,
Сразу всех он седоков околдовал.
Ну и как же это только получается?
Все-то в жизни перепуталось хитро:
Чтоб запрячь тебя, я утром направляюся
От Сокольников до Парка на метро.

Из репертуара Л.О.Утёсова

   — И обязательно закурите вашу трубку…
   Даже если у него не было желания! Она хотела видеть его таким, как на фото в газетах. Фотографы тоже никогда не забывали напомнить ему:
   — А ваша трубка, мосье комиссар…
   Будто он сосал ее с утра до вечера! А если ему хотелось на этот раз выкурить сигарету? Или сигару? Или вовсе не курить?

Ж.Сименон, "Мегрэ колеблется"

   Знавал я одного юношу. Это был честнейший паренек: пристрастившись к рыбной ловле, он взял себе за правило никогда не преувеличивать свой улов больше чем на двадцать пять процентов.
   «Когда я поймаю сорок штук, – говорил он, – я буду всем рассказывать, что поймал пятьдесят, и так далее. Но сверх того, – говорил он, – я лгать не стану, потому что лгать грешно».

Дж.К.Джером, "Трое в лодке..."

... градоначальники времен Бирона отличаются безрассудством, градоначальники времен Потемкина -- распорядительностью, а градоначальники времен Разумовского -- неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою.
Все они секут обывателей...

Салтыков-Щедрин. "История одного города".

       Остапу и Андрию казалось чрезвычайно странным, что при них же приходила на Сечь гибель народа, и хоть бы кто-нибудь спросил: откуда эти люди, кто они и как их зовут. Они приходили сюда, как будто бы возвращаясь в свой собственный дом, из которого только за час пред тем вышли. Пришедший являлся только к кошевому; который обыкновенно говорил:
       -- Здравствуй! Что, во Христа веруешь?
       -- Верую! -- отвечал приходивший.
       -- И в троицу святую веруешь?
       -- Верую!
       -- И в церковь ходишь?
       -- Хожу!
       -- А ну, перекрестись!
       Пришедший крестился.
       -- Ну, хорошо, -- отвечал кошевой, -- ступай же в который сам знаешь курень.
       Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сечь молилась в одной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови, хотя и слышать не хотела о посте и воздержании.

"Тарас Бульба"