Оставалось только человек шесть не вызванных, когда председатель с разбега наткнулся на неожиданность:
   — Согласны принять присягу? Отойдите...
   — Нет.
   Как человек, в темноте набежавший на дерево и сильно ударившийся лбом, председатель на миг потерял нить своих вопросов и остановился. В кучке свидетелей он попытался найти ответившую так определенно и резко — голос был женский, — но все женщины казались одинаковы и одинаково почтительно и готовно глядели на него. Посмотрел в список.
   — Пелагея Васильевна Караулова! Вы согласны принять присягу? — повторил он вопрос и выжидательно уставился на женщин.
   — Нет.
   Теперь он видит ее. Женщина средних лет, довольно красивая, черноволосая, стоит сзади других. Несмотря на шляпку и модное платье с грушеобразными рукавами и большим, нелепым напуском на груди, она не кажется ни богатой, ни образованной. В ушах у нее цыганские серьги большими дутыми кольцами; в руках, сложенных на животе, она держит небольшую сумочку. Отвечая, она двигает только ртом; все лицо, и кольца в ушах, и руки с сумочкой остаются неподвижны.
   — Да вы православная?
   — Православная.
   — Отчего же вы не хотите присягать?
   Свидетельница смотрит ему в глаза и молчит. Стоявшие впереди ее расступились, и теперь вся она на виду со своей сумочкой и тонкими желтоватыми руками.
   — Быть может, вы принадлежите к какой-нибудь секте, не признающей присяги? Да вы не бойтесь, говорите, — вам ничего за это не будет. Суд примет во внимание ваши объяснения.
   — Нет.
   — Не сектантка?
   — Нет.
   — Так вот что, свидетельница: вы, может, опасаетесь, что в показаниях ваших может встретиться что-либо неприятное... неудобное для вас лично, — понимаете? Так на такие вопросы, по закону, вы имеете право не отвечать, — понимаете? Теперь согласны?
   — Нет.
   Голос молодой, моложе лица, и звучит определенно и ясно; вероятно, он хорош в пении. Пожав плечами, председатель взглядом призывает ближе к себе члена суда с левой стороны и шепчется с ним. Тот отвечает также шепотом:
   — Тут есть что-то ненормальное. Не беременна ли она?
   — Ну, уж скажете... При чем тут беременность? Да и незаметно совсем... Свидетельница Караулова! Суд желает знать, на каком основании вы отказываетесь принять присягу. Ведь не можем же мы так, ни с того ни с сего, освободить вас от присяги. Отвечайте! Вы слышите или нет?
   Сохраняя неподвижность, свидетельница что-то коротко отвечает, но так тихо, что ничего нельзя разобрать.
   — Суду ничего не слышно. Пожалуйста, громче!..
   Свидетельница откашливается и очень громко говорит:
   — Я проститутка...
   Защитник, тихонько постукивавший ногой в такт каким-то своим мыслям, останавливается и пристально глядит на свидетельницу. "Нужно бы зажечь электричество..." — думает он, и, точно догадавшись о его желании, судебный пристав нажимает одну кнопку, другую. Публика, присяжные заседатели и свидетели поднимают головы и смотрят на вспыхнувшие лампочки; только судьи, привыкшие к эффекту внезапного освещения, остаются равнодушны. Теперь совсем приятно: светло, и снег за окнами потемнел. Уютно. Один из присяжных заседателей, старик, оглядывает Караулову и говорит соседу:
   — С сумочкой...
   Тот молча кивает головой.
   — Ну так что же, что проститутка? — говорит председатель и слово "проститутка" произносит так же привычно, как произносит он другие не совсем обыкновенные слова: "убийца", "грабитель", "жертва". — Ведь вы же христианка?
   — Нет, я не христианка. Когда бы была христианка, таким бы делом не занималась.

Леонид Андреев, "Христиане"

Тоня поднимает голову и, раздвинув рукою ветви, смотрит вниз: от берега на середину озера сильными бросками плывет загорелое изгибающееся тело. Тоня видит смуглую спину и черную голову купающегося. Он фыркает, как морж, разрезая воду короткими саженками, переворачивается, кувыркается, ныряет и, наконец, устав, ложится на спину, зажмурив глаза от яркого солнца, замирает, распластав руки и чуть изогнувшись. Тоня опустила ветку. «Ведь это неприлично», – насмешливо подумала она и принялась за чтение.

Н.А.Островский, "Как закалялась сталь"

   Но, несмотря на такую большую программу, рассказ Морж оказался очень коротким — скоро слушатели все до одного были съедены.
   Эту печальную балладу знают решительно все англичане, так как она напечатана в их любимейшей детской книге «Сквозь зеркало», которую они читают с раннего детства до старости. Сочинил ее Льюис Кэрролл, автор «Алисы в волшебной стране». Книга «Сквозь зеркало» есть продолжение «Алисы».
   Повторяем: Морж ничего не сказал ни о башмаках, ни о кораблях, ни о сургучных печатях, ни о королях, ни о капусте. Вместе него сделал это О. Генри. Он так и озаглавил эту книгу — «Короли и капуста», и принял все меры к тому, чтобы «выполнить обещания» Моржа. В ней есть глава «Корабли» есть глава «Башмаки» в ней уже во второй главе, фигурирует сургуч, и если чего в ней нет, так только королей и капусты. Не потому ли именно эти слова поставлены в заглавии книги? Но автор утешает нас тем, что вместо королей у него президенты, а вместо капусты — пальмы.
   Сам же он — Плотник, меланхолический спутник Моржа, и свою присказку ведет от лица Плотника.

К.И.Чуковский, "Предисловие переводчика" (к роману "Короли и капуста", естественно)

     — Жука, масса  Вилл?  Золотого  жука? — закричал  негр,  отшатываясь  в испуге. — Что делать жуку на дереве? Будь я проклят, если его возьму.
     — Слушай, Юпитер, если ты, здоровенный рослый негр, боишься тронуть это безвредное  мертвое насекомое,  тогда  держи его так,  на шнурке, но если ты вовсе откажешься взять жука, мне  придется, как  это  ни  грустно, проломить тебе голову вот этой лопатой.
     — Совсем  ни  к  чему  шуметь,  масса, — сказал  Юпитер,  как  видно, пристыженный и ставший более сговорчивым. — Всегда вы браните старого негра. А я пошутил, и только! Что я, боюсь жука? Подумаешь, жук!
     И, осторожно  взявшись  за самый  конец  шнура,  чтобы  быть  от  жука подальше, он приготовился лезть на дерево.

Э.А.По, "Золотой жук"

В дверь вошло животное,
До того голодное:
Съело веник и метлу,
Съело коврик на полу,
Занавеску на окне
И картинку на стене,
Со стола слизнуло справку
И пошло опять на травку.

Валентин Берестов

- Господа! Вы звери, господа?..

реж. Никита Михалков, сценарий Андрея Кончаловского и Фридриха Горенштейна, "Раба любви" (1975)

слышала, что на самом деле фраза была изменена, а в оригинале героиня произносила: "Господа, я не с ними, я с вами.." (но мне эта байка не нравится)

Отредактировано Adja (05.06.2016 10:14:41)

- А вот этого, господин Гадюкин, Вы от меня никогда, ни-ког-да не дождетесь!"

Виктор Драгунский, "Денискины рассказы"

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди,

Как слёзы они вытирали украдкою,
Как вслед нам шептали: — Господь вас спаси! —
И снова себя называли солдатками,
Как встарь повелось на великой Руси.

Константин Симонов