Странная находка.
Письмо из далёкого прошлого.
В старинных архивах церкви маленького городка на юге страны были обнаружены записки настоятеля, служившего в конце девятнадцатого века. Даты на них не было.
«Западная Католическая Церковь, исходя из мнения Фомы Аквинского и целого ряда ученых-богословов, устанавливает "печать молчания", безусловно воспрещая священникам говорить кому бы то ни было о том, в чем повинился кающийся на исповеди. Особо это касаемо исповеди предсмертной. Посему никто из ныне живущих никогда не узнает о чем поведал, готовясь предстать пред Престолом Всевышнего, пожилой человек, хозяин маленького трактира. Однако исповедь сия содержит тайну, разгадать которую я не смог. Возможно, это смогут лишь потомки детей наших, и вот, уповая на их знания, я, в нарушение запрета, открываю уста свои, доверив часть исповеди бумаге, каковую прячу под грудою церковных книг, памятуя о том, что разбор архивов делается не чаще раза в столетие.
— Сын мой, Христос незримо стоит пред тобою, принимая исповедь твою. Не стыдись, не бойся и не скрывай что-либо, но скажи всё, чем согрешил, и примешь оставление грехов от Господа нашего, любящего чад своих.
— Тяжкий грех на мне, отец: я обокрал доверившегося мне человека и на его деньги купил этот кабачок. Я искренно раскаиваюсь.
— Отпускается тебе грех сей, и если это всё...
— Подождите, святой отец, это далеко не всё. Украденные деньги — такая мелочь по сравнению с остальным! Человек, которого я обокрал, был ученым, и ему удалось сделать великое открытие. Тот, кто владел его изобретением, мог получить власть над миром! А я... я украл... его труд. Но воспользоваться его гениальным изобретением так и не сумел.
— Не волнуйся, сын мой, и расскажи всё по порядку. Как ты познакомился с ученым?
— Летом... это было летом, за городом. Природа, вольный ветерок, безоблачное небо. И вдруг — туман, откуда не возьмись. Звук шагов в тумане, кашель, чихание...
Отец мой, подайте воды... Спасибо. А потом он заговорил со мной, ему была нужна помощь.
— А что с ним стало потом?
— Его убили. Он был один и отвержен всеми и беззащитен, он был особенным, как белая ворона в чёрной стае. Они затравили, загнали его и убили... Отец мой! Как же я жалел после, что предал и не помог ему!
— Я буду молиться за упокой его души. Он был добрым человеком?
— О, нет, святой отец... Он был несчастным человеком, раздражительным, колючим как чертополох. Молитесь за него, святой отец, прошу вас. Он был великим ученым. А теперь здесь, в этом самом доме, спрятана тайна, которая даст тому, кто сумеет...
— Отдохни, сын мой, и рассказывай дальше. В чем суть его открытия?
Но несчастный уже не смог ответить на этот вопрос, он начал задыхаться и больше не произнес ни слова. Очень скоро он упокоился с миром в сердце, получив отпущение грехов.
После долгих раздумий и колебаний я пришел к твёрдому убеждению, что мой долг перед всеми живущими — раскрыть тайну странного ученого, хотя бы для того, чтобы изобретение его, дающее, если верить трактирщику, власть над миром, не попало в преступные руки. Новый хозяин кабачка, однако, уверил меня, что всё, что осталось от прежнего владельца — это груда старой посуды, кое-какая мебель да несколько засунутых в дальний угол буфета тетрадей, вероятно расчетных книг. Впрочем, сырость, плесень и мыши лишили возможности разобрать в них хотя бы строчку.
Я даже посетил места, где происходили те давние, невероятные события, однако на мой вопрос, не видел ли в то время кто-нибудь из местных жителей странного чужака, всегда следовал ответ — никого не видели, и я чувствовал, что они говорят правду, но не всю, не договаривают самого важного из того, что могло бы дать ключ к разгадке удивительной тайны.
Уповаю на мудрость потомков наших, которым, с Божьей помощью, возможно удастся пролить свет на личность загадочного ученого и на его изобретение.»
