Инклер написал(а):Сегодня он играет джаз
В трамвайном депо пятые сутки бал;
Из кухонных кранов бьет веселящий газ.
Пенсионеры в трамваях говорят о звездной войне.
Держи меня, будь со мной.
Храни меня, пока не начался джаз.
Прощайте, друзья, переставим часы на час;
В городе новые стены, но чистый снег;
Мы выпускаем птиц — это кончился век.
Держи меня, будь со мной,
Храни меня, пока не начался джаз.
Ночью так много правил, но скоро рассвет;
Сплетенье ветвей — крылья, хранящие нас.
Мы продолжаем петь, не заметив, что нас уже нет.
Держи меня, будь со мной,
Храни меня, пока не начался джаз...
Веди меня туда, где начнется джаз.
Борис Гребенщиков.
Инклер написал(а):Источник неизвестен. Разве что Владимир раскопает...
Могу лишь поделиться той байкой, которую услышал об истории этой песенки еще в подростковом возрасте.
Это переделка популярной еще в весьма давние годы блатной песни
Как под Ростовом-на-Дону
Попал я первый раз в тюрьму —
На нары, б..., на нары, б..., на нары...
И появилась эта переделка якобы при следующих обстоятельствах. Отдыхал в Коктебеле какой-то из маститых советских поэтов, то ли Николай Грибачев, то ли Степан Щипачев, то ли еще какой, ну и, как это было тогда, так и сейчас, в Коктебеле было полно "диких" туристов, преимущественно молодёжи, которые, по мнению мэтра, вели себя... ну скажем, не совсем так, как это подобает советским комсомольцам. И вот в местной газете появляется статья о "тунеядцах", ведущих распущенный образ жизни и т.д. и т.п., после чего была сочинена эта песня и исполнена под окнами мэтра. Говорят, скандал вышел нешуточный.
Косвенно эта версия подтверждается последними строками песни:
Пусть говорят что я мою
Для денег написал статью —
Не верьте, б..., не верьте, б..., не верьте!
Ведь я писал не для рубля, а потому, что был я б...,
И есть я б..., и буду б... до смерти!