Даже Галактика больше не манит меня, как не манят нас путешествия, если некуда из них возвратиться.

Станислав Лем, "Футурологический конгресс"

Вторым был Уилмер. Его, правду сказать, мало кто любил; собственно, для этого не было ни одного серьезного повода — зато множество мелких. В разговоре он никому не давал закончить — непременно старался вставить словцо. По-дурацки смеялся, совершенно некстати, и чем больше этим раздражал окружающих, тем смеялся громче. Когда ему не хотелось утруждать себя точной посадкой, он садился прямо на траву, выжигая ее до самых корней, на метр в глубину. Но стоило кому-нибудь залететь в его сектор на четверть миллипарсека, как он немедленно подавал рапорт, — даже если это был его товарищ по Базе. Были и другие причины, уже совершенно пустяшные, о которых и говорить-то неловко, — он, например, вытирался чужими полотенцами, чтобы подольше не пачкать собственное, — но, когда он не вернулся на Базу, все вдруг обнаружили, что Уилмер — отличный парень и надежный товарищ.

Станислав Лем, "Патруль"

Поскольку сезон дичи кончился, миссис Ривз вынуждена была прибегнуть к вульгарной замене и подать обычную курицу. Стремясь как-то восполнить сей пробел, она сопроводила ее различными овощами. Ну, а мистер Ривз обожал овощи и чрезвычайно гордился тем, что они нередко поступали с его собственного огорода. Кроме того, когда они поступали с огорода, он находил, что они гораздо вкуснее, и любил порассуждать о том, как выгодно и полезно есть свежие овощи, когда они прямо с огорода попадают на кухню…
— Мамочка, — сказал он, наклоняясь к миссис Ривз и заранее улыбаясь в предвкушении ее ответа, — эти овощи из нашего огорода?
Миссис Ривз покраснела до корней волос. Какой ужас! Назвать ее при всех «мамочкой», словно они какие-то плебеи, да к тому же еще упомянуть об этой дурацкой причуде жителя предместья выращивать овощи у себя в огороде…

Олдингтон. "Семеро против Ривза"

   Можно представить, что любой на моем месте чувствовал бы себя не в своей тарелке, когда бы осознал, что находится среди людей, которые видят каждую его мысль, а сами остаются себе на уме. Вообразите себе состояние голого человека, очутившегося в обществе одетых персон. Таковым казалось мне и мое положение Среди ясновидцев. Мне хотелось скрыться с их глаз и побыть одному. Насколько я могу проанализировать свои чувства, мне хотелось поступить так не из-за того, что я стремился сохранить в тайне какие-либо особо постыдные секреты. Нет, больше всего я боялся разоблачения целого ряда своих глупых, дурных и непристойных мыслей и обрывков мыслей относительно окружающих и самого себя. Каким бы благорасположением ни отличался человек, читающий такие мои мысли, все равно мне было бы это неприятно.
   Однако, хотя я сначала сильно огорчался и переживал по этому поводу, довольно скоро я успокоился. Когда я до конца продумал тот факт, что все движения моей души открыты для других, то невольно стал отгонять от себя мысли, которые могли задеть и обидеть островитян. Аналогично воспитанный человек автоматически, без особых усилий воли, воздерживается от неуместных высказываний. Нескольких уроков этикета достаточно для порядочного человека, чтобы научиться избегать опрометчивых слов, а в моем случае краткий опыт общения с ясновидцами помог мне научиться воздерживаться от опрометчивых мыслей.

Эдвард Беллами, "Остров ясновидцев"

— Фу... подумаешь — подарок! Буква какая-то. А, да знаю я эти буквы.
— Все-все-все?
— Э-э... одну! Но зато она самая вкусная! Угадай, какую?
— Не знаю.
— Да это же буква "А"! А-пельсин, а-брикос, а-нанас, а-рбуз... Ой, вкуснота!
— Образованный человек...

М/ф "Мой друг Пишичитай", выпуск 1

— Какой ты умный, Вова... И откуда ты всё знаешь?
— Книжки нужно читать. Научные.
— Правильно, Манукян.

Х/ф "Внимание, черепаха!"

Ой Леха, Леха, мне без тебя так плохо:
На сердце суматоха — я точно говорю!
Ой, Леха, Леха, не потерплю подвоха,
Осталось только охать, я так тебя люблю!

А это уже не фольклор, это уже шедевр отечественной эстрады 90-х. Маститая А.Апина, вроде, бацала.
Наряду с "Ксюша, Ксюша, Ксюша — юбочка из плюша" и "Пуси, пуси, пуси, пуси... я горю, я вся во вкусе" входит в золотой фонд интеллектуальных достижений нашей культуры.

Алёша, ша -
Бери на полтона ниже,
Брось арапа заправлять — эх-ма!
Не подсаживайся ближе,
Брось Одессу-маму вспоминать..

В очень старые времена, еще до перестройки я видел сборничек песен с нотами, нэповских времен, и назывался он... "Алеша-ша", причем так же называлось и издательство. Вот тут поподробнее про песню.
http://a-pesni.org/dvor/alechacha.php