— Это Есенин, — сказала Искра, когда Вика замолчала. — Это упадочнический поэт. Он воспевает кабаки, тоску и уныние.
   Вика молча усмехнулась, а Зиночка всплеснула руками: это изумительные стихи, вот и все. И-зу-ми-тель-ны-е!
   Искра промолчала, поскольку стихи ей очень понравились и спорить она не могла. И не хотела. Она точно знала, что стихи упадочнические, потому что слышала это от мамы, но не понимала, как могут быть упадочническими такие стихи. Между знанием и пониманием возникал разлад, и Искра честно пыталась разобраться в себе самой.
   — Тебе понравились стихи? — шепнула она Сашке.
   — Ничего я в этом не смыслю, но стихи мировецкие. Знаешь, там такие строчки… Жалко, не запомнил.
   — «Шаганэ, ты моя, Шаганэ…» — задумчиво повторила Искра.
   «Шаганэ, ты моя, Шаганэ…» — вздохнул Сашка. Вика слышала разговор. Подошла, спросила вдруг:
   — Ты умная, Искра?
   — Не знаю, — опешила Искра. — Во всяком случае, не дура.
   — Да, ты не дура, — улыбнулась Вика. — Я никому не даю эту книжку, потому что она папина, но тебе дам. Только читай не торопясь.
   — Спасибо, Вика. — Искра тоже улыбнулась ей, кажется, впервые в жизни. — Верну в собственные руки.
   На улице два раза рявкнул автомобильный сигнал, и Вика стала прощаться. А Искра бережно прижимала к груди зачитанный сборник стихов упадочнического поэта Сергея Есенина.

Борис Васильев, "Завтра была война"

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный...

С. Есенин

Ваше превосходительство, пожалейте меня, сироту! Я женщина слабая, беззащитная... На вид, может, я крепкая, а ежели разобрать, так во мне ни одной жилочки нет здоровой! Еле на ногах стою и аппетита решилась. Кофей сегодня пила и без всякого удовольствия.

А. П. Чехов. Беззащитное существо

- Ты спрашиваешь, какая я. Я - надломленная, я с трещиной на всю жизнь. Меня преждевременно, преступно рано сделали женщиной, посвятив в жизнь с наихудшей стороны, в ложном, бульварном толковании самоуверенного пожилого тунеядца прежнего времени, всем пользовавшимся, всё себе позволявшего.
- Я догадываюсь. Я что-то предполагал. Но погоди. Легко представить себе твою недетскую боль того времени, страх напуганной неопытности, первую обиду невзрослой девушки. Но ведь это дело прошлого. Я хочу сказать - горевать об этом сейчас не твоя печаль, а людей, любящих тебя, вроде меня. Это я должен рвать на себе волосы и приходить в отчаяние от опоздания, от того, что меня не было уже тогда с тобою, чтобы предотвратить случившееся, если оно правда для тебя горе.

Б. Пастернак "Доктор Живаго"

Злоба беспредметная истощает, как всякое наслаждение в одиночестве. Она похожа на стрельбу холостыми патронами. Эта игра увлекает лишь в том случае, если можно пронзить чьё-либо сердце.

Виктор Гюго  "Человек, который смеется"

Всей бессонницей я тебя люблю,
Всей бессонницей я тебе внемлю...

Марина Цветаева.

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй.

А.Н.Радищев, "Путешествие из Петербурга в Москву", эпиграф

   — Это вы, Лестрейд? — спросил Холмс.
   — Да, мистер Холмс. Я решил сам заняться этим делом. Рад видеть вас снова в Лондоне, сэр.
   — Мне казалось, что вам не помешает наша скромная неофициальная помощь. Три нераскрытых убийства за один год — многовато, Лестрейд. Но дело о тайне Молси вы вели не так уж… то есть я хотел сказать, что вы провели его недурно…

А. Конан Дойл, "Пустой дом"