Посреди церкви под темным куполом на длинной цепи висит паникадило, уставленное свечами, необожженные хлопчатобумажные фитили которых соединены между собой единым пороховым шнуром, его конец висит высоко в воздухе, готовый в любую минуту воспламенить все свечи паникадила, образующие два круга — большой и малый.

        И вот сторож становится под паникадилом, держа в руках шест с маленькой зажженной свечкой на конце.

        Едва пламя свечи касается кончика порохового шнура, как мгновенно вспыхивает длинный огонь и стремительно бежит вверх; пожирая шнур, он волшебномолниеносно обегает оба круга свечей, зажигая их фитили как будто бы все разом, и вдруг церковь наполняется теплым торжественным светом восковых свечей, выхватывающим из рассеявшегося мрака церковных закоулков разные предметы:…помятую серебряную купель, в которой происходит таинство крещенья…

        (В такой купели, наверное, крестили меня и моего маленького братика Женю.)

Валентин Катаев. "Разбитая жизнь или волшебный рог Оберона".

Ваш любовник — скрипач. Он седой и горбатый,
Он Вас дико ревнует, не любит и бьет,
Но когда он играет концерт Сарарсате,
Ваше сердце, как птица, летит и поет.

Он альфонс по призванью. Он знает секреты,
И умеет из женщины сделать "зеро"...
Но когда затоскуют его флежолеты,
Он — божественный принц, он влюбленный Пьеро...

Он Вас скомкал, сломал, обокрал, обезличил.
"Фам де люкс" он сумел превратить в "фам де шамбр".
А-ха, а-ха. И давно уж не моден, давно неприличен
Ваш кротовый жакет с легким запахом "амбр".

И в усталом лице, и в манере держаться
Появилась у Вас и небрежность и лень.
А-ха, а-ха. Разве можно так горько, так зло
                                     насмехаться,
Разве можно топтать каблуками сирень?..

И когда Вы, страдая от ласк хамоватых,
Тихо плачете где-то в углу, не дыша,
Он играет для Вас свой концерт Сарасате,
От которого кровью зальется душа!

Безобразной, ненужной, больной и брюхатой,
Ненавидя его, презирая себя,
Вы прощаете все за концерт Сарасате,
Исступленно, безумно и больно любя!..

А.Н.Вертинский

Городничий посередине в виде столба, с распростертыми руками и запрокинутой назад головою. По правую руку его жена и дочь с устремившимся к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся одна к другой с самым сатирическим выражением лица, относящимся прямо к семейству городничего. По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!" За ним Коробкин, обратившийся ко зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами. Прочие гости остаются просто столбами. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается.

Немая сцена "Ревизора".

     — Ура! — гаркнула в заключение толпа.
     — Еще разок! — крикнул маленький заправила на балконе,  и  толпа  снова заорала, словно у нее были чугунные легкие со стальным механизмом.
     — Да здравствует Сламки! — вторил мистер Пикник, снимая шляпу.
     — Долой Физкина! — орала толпа.
     — Долой! — кричал мистер Пикник.
     — Ура!
     И снова поднялся такой рев, словно ревел целый зверинец, как ревет  он, когда слон звонит в колокол, требуя завтрак.
     — Кто этот Сламки? — прошептал мистер Тапмен.
     — Понятия не имею, — отозвался так же тихо мистер Пиквик. —  Тсс...  Не задавайте вопросов. В таких случаях надо делать то, что делает толпа.
     — Но, по-видимому, здесь две толпы, — заметил мистер Снодграсс.
     — Кричите с тою, которая больше, — ответил мистер Пиквик.
     Фолианты — и те ничего не могли бы прибавить к этому.

Ч.Диккенс, "Посмертные записки Пиквикского клуба"

   Тут было еще много вещей, которые нравились Джипу. Он повернулся к этому удивительному продавцу со смешанным чувством доверия и уважения.
   — А это волшебная сабля? — спросил он.
   — Волшебная игрушечная сабля. Она не гнется, не ломается, не режет пальцев. У кого такая сабля, тот непобедим в битве с врагом не старше восемнадцати лет. От пенса до семи в зависимости от размера. Эти картонные доспехи очень понадобятся юному рыцарю во всяких путешествиях. Волшебный щит, сапоги-скороходы, шапка-невидимка.
   — Ох, папа! — ахнул Джип.

Г.Дж.Уэллс, "Волшебная лавка"

Жил кораблик веселый и стройный:
Над волнами как сокол парил.
Сам себя, говорят, он построил,
Сам себя, говорят, смастерил.

Сам смолою себя пропитал,
Сам оделся и в дуб и в металл,
Сам повел себя в рейс — сам свой лоцман,
Сам свой боцман, матрос, капитан.

Новелла Матвеева

   В столовой Сомс презрительно щурился на надбитое яйцо. Он взглянул на вошедшею Майкла и уткнулся в свою чашку. Майкл прекрасно его понимал: ведь вчера они сидели, держась за руки! Он увидел, что у прибора Сомса лежит развернутая финансовая газета.

Дж.Голсуорси, "Сага..."

Кончив школу кое-как,
Стали оба мальчугана
Обучать своих собак
Всем наукам Бокельмана.
Били, били, били, били,
Били палками собак,
А собаки громко выли,
Hо не слушались никак.
"Hет, — подумали друзья, —
Так собак учить нельзя!
Палкой делу не помочь!
Мы бросаем палки прочь".
И собаки в самом деле
Поумнели в две недели.

Даниил Хармс, "Плих и Плюх"