Наступает ночь. Входит Марьюшка в спаленку к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
— Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист — ясный сокол крепким сном. Будила его Марьюшка — не добудилась.
Наступает день.
Сидит Марьюшка за работой, берет в руки серебряное донце, золотое веретенце. А царица увидала:
— Продай да продай!
— Продать не продам, а могу и так отдать, если позволишь с Финистом — ясным соколом хоть часок побыть.
— Ладно, — говорит та.
А сама думает: «Все равно не разбудит».
Настала ночь. Входит Марьюшка в спальню к Финисту — ясну соколу, а тот спит сном непробудным.
— Финист ты мой, ясный сокол, встань, пробудись!
Спит Финист, не просыпается.
Будила, будила — никак не может добудиться, а рассвет близко.
Заплакала Марьюшка:
— Любезный ты мой Финист — ясный сокол, встань, пробудись, на Марьюшку свою погляди, к сердцу своему ее прижми!
Упала Марьюшкина слеза на голое плечо Финиста — ясна сокола и обожгла. Очнулся Финист — ясный сокол, осмотрелся и видит Марьюшку. Обнял ее, поцеловал:
— Неужели это ты, Марьюшка! Трое башмаков железных износила, трое посохов железных изломала, трое колпаков железных поистрепала и меня нашла? Поедем же теперь на родину.

Сказка.

   Анна Сергеевна, эта «дама с собачкой», к тому, что произошло, отнеслась как-то особенно, очень серьезно, точно к своему падению, — так  казалось, и это было странно и некстати. У нее опустились, завяли черты и по сторонам лица печально висели длинные волосы, она задумалась в унылой позе, точно грешница на старинной картине. — Нехорошо, — сказала она. — Вы же первый меня не уважаете теперь. На столе в номере был арбуз. Гуров отрезал себе ломоть и стал есть не спеша. Прошло, по крайней мере, полчаса в молчании. Анна Сергеевна была трогательна, от нее веяло чистотой порядочной, наивной, мало жившей женщины; одинокая свеча, горевшая на столе, едва освещала ее лицо, но было видно, что у нее нехорошо на душе.
   — Отчего бы я мог перестать уважать тебя? — спросил Гуров. — Ты сама не знаешь, что говоришь.
   — Пусть бог меня простит! — сказала она, и глаза у нее наполнились слезами. — Это ужасно.
   — Ты точно оправдываешься.
   — Чем мне оправдаться? Я дурная, низкая женщина, я себя презираю и об оправдании не думаю. Я не мужа обманула, а самое себя. И не сейчас только, а уже давно обманываю. Мой муж, быть может, честный, хороший человек, но ведь он лакей! Я не знаю, что он делает там, как служит, а знаю только, что он лакей. Мне, когда я вышла за него, было двадцать лет, меня томило любопытство, мне хотелось чего-нибудь получше; ведь есть же, — говорила я себе, — другая жизнь. Хотелось пожить! Пожить и пожить... Любопытство меня жгло... вы этого не понимаете, но, клянусь богом, я уже не могла владеть собой, со мной что-то делалось, меня нельзя было удержать, я сказала мужу, что больна, и поехала сюда... И здесь всё ходила, как в угаре, как безумная... и вот я стала пошлой, дрянной женщиной, которую всякий может презирать.

А.П.Чехов, "Дама с собачкой"

Мария (девочка). А тебя как зовут?
Путник. Я — добрый боженька.
Голос бабушки. Мария! Мария! Ты, наверное, хочешь, чтобы я подохла!
Мария. Бабушка! Боженька... Бог пришел!
Бабушка. Дай мне воды, идиотка!
Мария. Да правда же! Он говорил со мной. Он похож на осла дяди Жильбера.
Путник. Осёл вез Марию и святого сына... Я рад, что похож на отца дяди Жильбера.
Бабушка. Огюст! Огюст! Это мой муж. Убирайтесь, а то он вам так влепит из ружья!
Путник. После креста — ружьё... И так вот всегда. Гораздо проще поверить мне, раз я сказал, кто я...
Бабушка. Ох!
Мария. Он же тебе сам сказал.
Бабушка. Подойдите поближе (пытается ударить путника палкой). Жаль, что промахнулась!
Путник. Что с вами?
Бабушка (Марии). Ты его защищаешь... Но это только сейчас. А хлебнёшь многого в жизни — и тебе захочется его стукнуть! Может быть, я не доживу до ночи. И всё-таки я жду еще чего-то хорошего. У меня не было ни одного воскресенья — ни одного! Свиньи, коровы, люди и в воскресенье есть просят. Я одна на всех. Где ж эти обещанные воскресенья? Для чего вы сегодня сюда пришли?
Путник. Я спустился на землю для того, чтобы вернуть человека на правильный путь. И вот как меня здесь встречают... Ружьё, собака, палка.
Бабушка. А вы, наверно, всё ждёте благодарности? Что вы сделали с моими мальчиками? Первый погиб в плену, второй попал под машину, а третий женился на дряни, которая морит меня голодом. И так всюду. У нас нет газет, но у нас есть радио. Я всё знаю! Всюду пожары, страданье, кровь. Нет-нет, вы не правду говорите! Никакого бога нет! Да он и не осмелился бы здесь появиться, если бы он был.
Путник. И за это ты на меня сердишься? Ты не понимаешь, ты ничего не знаешь!
Бабушка. Боже, когда-нибудь ты ответишь за все наши несчастья!
Путник. Когда трактор твоего сына вспахивает поле, он уничтожает миллионы маленьких муравьёв, но он обязан двигаться, иначе человек может умереть с голоду.
Бабушка. Это же муравьи!
Путник. А матери? Матери муравьёв меня ругают. А пескари, которых проглатывает щука, — их матери тоже меня ругают. Даже газели — такие безобидные — они поедают миллионы травинок, и в этом опять обвиняют меня. А Мария? Другая Мария — кровью истекала, несчастная...
Бабушка. Не смей произносить её имя!
Мария. Бабушка!
Бабушка. Почему же вы ничего не измените? Или вы считаете, что все люди счастливы? А может, это вас забавляет? Да вы тоже бессильны...
Путник. Это всё не так легко. Разве мы можем объяснить муравьям, почему ходит трактор? Как он передвигается? Для чего он нужен?
Бабушка. Но мы — не муравьи!
Путник. Вы — ничто на земле. Ничто. Так же, как и Земля — ничто во Вселенной. Вселенная — это пятнышко, след крошечной мушки на ногте моего мизинца. Но тебе этого не понять, женщина. И всё-таки я люблю тебя.
Бабушка. Меня?!
Путник. Человека! Я ему открыл тайну, как быть счастливым — но он этим пренебрёг и делает всё наоборот. Я пришёл сюда, чтобы как-то это исправить. Я всё умею!
Бабушка. Всё умеете... Тогда совершите чудо. Говорить — это самое простое. Я боженька, я добрый, я несу счастье. Вы совершите чудо, чтобы мы поверили.
Путник. Значит, не веришь? Хорошо, я совершу чудо. Но не для тебя  — для Марии. Пусть она увидит и запомнит. Тебе сейчас станет двадцать лет...
Бабушка. Нет! Нет! Боже! Если это верно, что ты — бог, не надо, умоляю! Пожалей! Хватит... Хватит одной жизни.
Путник. Бедное старенькое существо! Ты варила обед, на всех стирала бельё, воспитала сыновей... Ты устала, бедняжка. Ничего — теперь ты будешь вознаграждена.
Бабушка. Как мне хотелось бы вам поверить! Как бы мне хотелось...
Мария. А чудо? Ты же обещал! Прошу тебя... Пусть дедушка снова будет ходить!
Путник (входит в комнату деда-симулянта). Вставай! Ты будешь ходить!
Дед. Что?! Нет-нет, благодарю. Теперь мне хорошо. Когда я был здоров, я работал без отдыха, а с тех пор, как у меня отнялись ноги, я могу наконец отдохнуть.
Путник. Тебе еще рано об отдыхе думать. Ты встанешь и пойдёшь.
Дед. Нет-нет, ни за что не пойду!
Путник. В последний раз тебе говорю — ты встанешь и пойдёшь!
Дед. Пожалейте меня. У меня больные ноги — я не могу.
Путник. Вот они все так! Отказываются от блага, которое я даю, да ещё плачут. Ты будешь ходить! (Вытаскивает деда из кресла. Дед, вынужденно, имитирует исцеление. Входят родители Марии).
Мать Марии. Кто этот человек?
Мария. Это бог!
Бабушка. Значит, это правда! Я... я не могу больше. Боже, прости меня. Дай мне... маленькое местечко в твоём раю.
Путник. Ты на пути уже. Слышишь музыку?
Бабушка. Слышу...
Путник. А ты слышишь шум, как будто голуби летят? 
Бабушка. Слышу...
Путник. Это ангелы, они готовятся принять тебя. Перед тобой — дверь в рай. Она вся белая. Иди... иди же. Иди!
Бабушка. Иду...
Путник. Теперь ты никогда больше не будешь уставать (закрывает ей глаза).

Прошу извинить за длинную цитату: просто чертовски люблю этот фильм 1962 года "Дьявол и десять заповедей". На всякий случай, если есть несчастные, кто не смотрел: путник — это, как выяснилось в конце, сбежавший сумасшедший, а сыграл его Фернандель, причем так, что  словами не выразить.

Отредактировано Vladimir_S (08.10.2016 20:53:19)

— Ты сказал «мяу»? — строго спросил  Щенок?

Детский мультик.

Они думают, что я мертв, а я жив — это раз. Они думают, что про них никто больше не знает, а я знаю — это два. Портфель потерян — это три. Мне никто не поверит — это четыре. Меня посадят в сумасшедший дом — это пять...

Акунин, "Азазель".

Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору —
а доказать ничего не умею!

Маяковский.

Вот моя формула успеха: вставай раньше, работай больше и качай нефть.

Миллионер какой-то. Но формула хорошая.