Задевая головой небо, возле башни замка встал гигант. Он был выше, чем самый высокий шпиль твердыни, у стен которой лежала его могила. Он был черен, и в этой тьме померкли звезды Ада. Трясущейся ногой гигант ударил в стену замка.
   Стена с грохотом обрушилась. Громадными столбами взвилась к небу пыль. Земля вздрогнула. С морщинистой кожи с шумом сыпался дождь песка, грязи и камней. Его тело поросло мертвенно-бледными фосфоресцирующими грибами и плесенью. Из глазных впадин выползали и падали вниз черви. Нечем было дышать — так силен был исходящий от него запах гниения. Разложение породило жар, и гигант был весь испещрен тлеющими огнями. Он был мертв, но тело его повиновалось воле демонов.

Пол Андерсон, "Операция «Хаос»"

   Сьюзен Кэлвин резко, без особой любезности вмешалась:
   — Почему один робот так важен для проекта и почему он не обнаружен?
   Генерал повернул к ней покрасневшее лицо и быстро облизал губы.
   — Вообще-то  говоря,  мы его  обнаружили... Слушайте,  я объясню.  Как только робот исчез, было объявлено чрезвычайное положение, и все сообщение с Гипербазой было прервано. Накануне прибыл грузовой корабль,  который  привез для нас двух роботов. На нем было еще шестьдесят два робота... хм... того же типа, предназначенных еще для кого-то. Эта цифра абсолютно точная — здесь не может быть никаких сомнений.
   — Да? Ну, а какое это имеет отношение...
   — Когда  робот исчез и мы не могли его найти, — хотя, уверяю  вас, мы могли бы найти и соломинку, — мы догадались  пересчитать роботов, оставшихся на грузовом корабле. Их теперь шестьдесят три.

Айзек Азимов, "Как потерялся робот" (из цикла "Я, робот")

   Незамедлительно к герру Тимоти явился  молодой  талантливый  сын  века, актер  на  характерные  роли,  мистер   Хайсмис,   рассчитывавший   получить ангажемент на роль Соля Хэйтосера, главного мужского комического персонажа в пьесе "При свете газа".
   — Милый мой, — сказал ему Гольдштейн, — берите роль,  если  только  вам удастся ее получить. Мисс Кэрингтон меня все равно  не  послушает.  Она  уже отвергла с полдюжины лучших актеров на  амплуа  "деревенских  простаков".  И говорит, что ноги ее не  будет  на  сцене,  пока  не  раздобудут  настоящего Хэйтосера. Она, видите ли, выросла в провинции, и когда этакое  оранжерейное растеньице с Бродвея, понатыкав  в  волосы  соломинок,  пытается  изображать полевую травку, мисс Пози просто из себя выходит. Я спросил ее, шутки  ради, не подойдет ли для этой роли Ленман Томпсон. "Нет, — заявила она. — Не желаю ни его, ни Джона Дрю, ни Джима Корбета, — никого из  этих  щеголей,  которые путают турнепс с турникетом. Мне чтобы было  без  подделок".  Так  вот,  мой милый, хотите играть Соля Хэйтосера — сумейте убедить мисс Кэрингтон.  Желаю удачи.

О'Генри, "Погребок и роза"

Всю жизнь она слышала, как все вокруг издевались над янки за то, что они считают себя аристократами, будучи аристократами благодаря денежному мешку, а не по происхождению. Но сейчас, несмотря на всю кощунственность такой мысли, она невольно подумала, что тут янки-то, оказывается, правы, хоть и не правы во многом другом. Без денег нельзя быть леди. Скарлетт знала, что Эллин упала бы в обморок, услышав от дочери такие слова. Даже очутись Эллин на самом дне нищеты, она бы не увидела в этом ничего постыдного. А Скарлетт сгорала от стыда! Да, именно от стыда. Она стыдилась своей бедности, стыдилась, что вынуждена всячески изворачиваться, жить в нужде и работать, как негритянка.

Маргарет Митчелл      "Унесенные ветром"

Как разведчик разведчику скажу вам, что вы — болван, Штюбинг!

К/ф "Подвиг разведчика"

Музыкальный инструмент отвечает музыкальной фразой.

Е.Шварц, "Дракон"

Я мысленно вхожу в Ваш кабинет,
Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,
Тот, чья для нас не умерла химера,
И бьется сердце, взятое в их плен.
Бодлера лик, нормандский ус Флобера,
Скептичный Франс, святой сатир Вeрлен.
Кузнец Бальзак, чеканщики Гонкуры...
Их лица терпкие и четкие фигуры
Глядят со стен и спят в сафьянах книг,
Глядят со стен и спят в сафьянах книг.
Их дух, их мысль, их ритм, их крик,
Я верен им, я верен им.
Их дух, их мысль, их ритм, их крик,
Я верен им!
Я верен им...

Волошин. Ну и Тухманов, конечно теперь это неразделимо.

Я все равно паду на той, на той единственной гражданской, |
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной!

Окуджава. Вот это уж безусловно.