— Граждани-ин! Эй! Гражданин! Как пройти на Черную топь?
— А ты что — дело пытаешь, аль от дела лытаешь?
— Будем на Черной Топи колхозный Дом отдыха строить. А вы что прячетесь? А-аа, всё ясно! Вы — леший?
— Да... леший. Мы — вредное су... су... суеверие!
— Понятно! А почему ж вы до сих пор тут?
— Ну а куда ж нам деваться-то?
— Как куда? Ваше место — в сказке.
— Где-где?!
— Да везде. В литературе — раз, в театре — два, в кино — три!
— И в кине?
— Да.
— А возьмут?
— Конечно, возьмут! Мы от старой сказки не отказываемся.
— И Водяного возьмут?
— И Водяного возьмут, так что нечего вам тут бездельничать!

М/ф "Конец Чёрной топи" (1960)

СТАРАЯ КРЫСА:
Говорю вам, что это лжец,
Лжец, агент!
ФЛЕЙТА:
Лжёт не Музыка — инструмент!
СТАРАЯ КРЫСА:
Trug und Schand![3]
ФЛЕЙТА:
Лжёт не Музыка — музыкант!
Обосо́бь!
СТАРАЯ КРЫСА:
Говорю вам, что это топь,
Гать!
ФЛЕЙТА:
‎Пусть так!
Лучше Музыка, чем мышьяк.
СТАРАЯ КРЫСА:
Смерть!
ФЛЕЙТА:
‎Что в том?
Лучше озеро, чем закром,
Сплыл, чем сгнил!
Тина? Полно! Коралл! Берилл!
Изумруд…

Ведь не в луже, а в звуке — мрут!

М. Цветаева  "Крысолов"

3. Обман и стыд! (нем.).

Отредактировано Леди Осень (20.04.2017 13:06:59)

Впрочем, сама-то я не верю, что Сальери в реалии отравил Моцарта. Оговорили старикашку его же собственные сальеришки. Все по зависти, все по подлости, все по человеческой сути. Но Пушкин так исчерпывающе обнажил механизм зависти творца к творцу, что ни один адвокат мира не в силах отныне обелить злодейскую репутацию подлинного Сальери

М. Плисецкая    "Я, Майя Плисецкая"

   Мерлин оправил на себе побитую молью мантию, швырнул на стол связку ключей и произнёс:
   — Вы заметили, сэры, какие стоят погоды?
   — Предсказанные, — сказал Роман.
   — Именно, сэр Ойра-Ойра! Именно предсказанные!
   — Полезная вещь — радио, — сказал Роман.
   — Я радио не слушаю, — сказал Мерлин. — У меня свои методы.

АБС, "Понедельник..."

   Пинам, Панам, Мара-Фанам и Каллиах-Аранам владели одним пшеничным полем.
   Когда пшеница поспела...
   — Она моя! — сказал Пинам.
   — Нет, моя! — сказал Панам.
   — К черту вас обоих, она моя! — сказал Мара-Фанам.
   — Пропади вы пропадом, все трое, она моя! — сказал Каллиах-Аранам.
   И они отправились решать эту тяжбу к лорду, владельцу поместья. И тот велел им разделить поле по бороздам и взять всем поровну, чтобы вышел справедливый дележ.
   Они вернулись домой и сделали, как было сказано. Но вот те раз! Когда они разделили все борозды поровну, осталась одна лишняя.

...

   Они вернулись домой и сделали, как было сказано. Но вот те раз! Когда они разделили все зернышки поровну, осталось одно лишнее.
   — Это мое! — сказал Пинам.
   — Нет, мое! — сказал Панам.
   — К черту вас обоих, оно мое! — сказал Мара-Фанам.
   — Пропади вы пропадом, все трое, оно мое! — сказал Каллиах-Аранам.
   И они отправились решать свою тяжбу к лендлорду, а зернышко прихватили с собой. Лорд взял зернышко и сказал:
   — Следуйте за мной!
   И он отвел всех четверых к реке, к тому месту, где бы страшные водовороты, и бросил зернышко в воду.
   Все четверо нырнули за ним и пропали.
   Таков был конец Пинама, Панама, Мара-Фанама и Каллиах-Аранама.

Ирландская сказка "Пинам, Панам, Мара-Фанам"

А вот еще одна история, которую я услышал от Ираклия Луарсабовича Андроникова.
Устные рассказы молодого Ираклия, в которых сразу проявилась его поразительная способность перевоплощаться в людей, которых он изображал, совершенно покорили влюблявшегося в любой талант Алексея Николаевича Толстого.
Слушая эти рассказы, он смеялся до колик. А однажды, отсмеявшись, сказал:
— Непременно надо будет показать тебя Алексею Максимовичу. Порадовать старика. Да и для тебя тоже это будет не лишнее…
И вот однажды, приехав ненадолго в Москву (он жил тогда в Ленинграде), Ираклий напомнил Алексею Николаевичу об этих его словах.
— Я, — сказал он, — пробуду тут еще целую неделю…
— Как ты сказал? Не-де-лю?! — захохотал рабоче-крестьянский граф. — Да к нему оформление — не меньше месяца… О-хо-хо! Ты меня просто уморил…
Вон оно, оказывается, как было. Оформление — не меньше месяца. Как за границу. И далеко не всем (вспомним рассказ Маршака) даже и за месяц удавалось пройти через это «оформление».

Бенедикт Сарнов   "Перестаньте удивляться!"