– Там одни девчата, понимаете, собрались, так они все по-своему, все по-своему. И Алексей Степанович ничего такого… не ругал, а только все спрашивал, какая квартира, да какая там старуха, да какой Петька. А Ванда все одно и тоже отвечает: ах, какой замечательный Петя, и какая замечательная старуха, и какая замечательная квартира! А потом, понимаете, прямо подошла так… к Алексею Степановичу и давать обнимать… за шею, все обнимает и обнимает и ревет. Потеха! Все замечательное, все замечательное, а на весь кабинет плачет. И она плачет, и другие девочки слезы вытирают, потеха…
– А дальше?
– А дальше Алексей Степанович говорит: Вололодька, убирайся отсюда, до чего ты распустился! Я и ушел.
– А за что?
– Я… честное слово, я так, просто смотрел…больше ничего.
– А чего ж она плакала?!
– А разве их разберешь? Она все благодарила, благодарила. А потом так стала посередине кабинета и как скажет: «За жизнь! Спасибо за жизнь!»

"Флаги на бащнях"

Ванда была малолетней проституткой, в книге это показано достаточно ясно. Я думаю, это не выдуманный эпизод, ведь Макаренко все это слышал. Такое не придумать...  Если что и придумано, так то, что Володька Бегунок это слышал, а как иначе это расскажешь в книге?

... сама хозяйка разыскивает по всем
номерам супруга, ни на минуту не переставая осыпать
его страшными проклятиями, по большей части в рифму:

Болячки, болезни, распухни и тресни!
Проклятья и слезы, прыщи и занозы!
Огонь и пожар! Несчастье, удар!

Шолом-Алейхем, "Касриловка".

"Я сложу из кирпичей совсем-совсем маленький домик, - думал он, работая. - Мне ведь дворца не нужно, я и сам невелик. А если кирпичей не хватит, пущу в ход бумагу".
Кум Тыква работал медленно и осторожно, боясь слишком быстро израсходовать все свои драгоценные кирпичи.
Он клал их один на другой так бережно, будто они были стеклянные. Он-то хорошо знал, чего стоит каждый кирпичик!
- Вот это, - приговаривал он, взяв один из кирпичей и поглаживая его, словно котенка, - это тот самый кирпич, что я раздобыл десять лет тому назад к рождеству. Я купил его на деньги, что припас на курицу к празднику. Ну, курятиной я полакомлюсь потом, когда кончу свою постройку, а пока обойдусь без нее.
Над каждым кирпичом он испускал глубокий преглубокий вздох. И все же, когда кирпичи кончились, у него осталось в запасе еще очень много вздохов, а домик вышел крохотный, как голубятня.
"Кабы я был голубем, - думал бедный Тыква, - мне было бы здесь очень, очень уютно!"
И вот домик был совсем готов.
Кум Тыква попытался было в него войти, но угодил коленом в потолок и чуть не обрушил все сооружение.

Джанни Родари, писатель, так скать, коммунист. ""Приключения Чиполлино". Хороший писатель, кстати.

- Ты скажи, барашек наш,
Сколько шерсти ты нам дашь?

- Не стриги меня пока.
Дам я шерсти три мешка:

Один мешок -
Хозяину,
Другой мешок -
Хозяйке,

А третий - детям маленьким
На теплые фуфайки.

Маршак, "Барашек"

- ЗАЕЕЦ! Ты меня слышишь?
- Слышу, слышу...
- Ну, заяц, погоди!

"Ну погоди!"

... Так идут державным шагом —
    Позади — голодный пес,
    Впереди — с кровавым флагом,
    И за вьюгой невидим,
    И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
    В белом венчике из роз —
    Впереди — Исус Христос.

Блок, "Двенадцать".

В мое школьное время ходила легенда, что Блока цензура изменила и в ряде изданий было - впереди идет матрос. Но ни тогда, ни сейчас подтверждений этому я не нашел.

А эта - наоборот

Принесли мы Смоленской заступнице
Принесли Пресвятой Богородице
На руках во гробе серебряном
Наше солнце, в муке погасшее,
Александра, лебедя чистого.

Анна Ахматова.