Леди Осень написал(а):– А ежели ты, примерно, стоишь у строю с ружом и до тебе подходит начальство и спрашивает: что у тебе в руках, Бондаренко? Что ты должен отвечать?
– Ружо, дяденька? – догадывается Бондаренко.
– Брешешь. Разве ж это ружо? Ты бы еще сказал по-деревенски – рушница. То, брат, дома было – ружо, а на дистительной службе оно вже звется просто: малокалиберна, скорострельна, пехотна винтовка, системы Бердана, номер уторой, со скользящим затвором, образца 18 года.
А. И. Куприн "В казарме"
И я решил, что револьвер можно сделать самому.
У Ильичевых, наших соседей, был безмен. На нем взвешивали хлеб, зерно, мясо. Ильичевский безмен считался очень верным, все брали его, когда нужно было. Он все время ходил по дворам. Частенько и мы брали.
Валялся он и сейчас у нас. Начал я к нему приглядываться. Безмен как безмен: деревянный, на одном конце гиря чугунная, на другом — крючок железный, которым груз цепляют. А там, где фунты помечены точками, медная оболочка надета. И оболочка эта от старости треснула, одна половина ее повертывалась вокруг стержня. Я сразу же догадался, что из этой оболочки хороший ствол для револьвера может получиться. Но как ее снять, вот беда-то! Не рубить же из-за этого такой хороший безмен?
— Я нашел ствол для револьвера, — говорю я Легкому.
— Где он?
— Вот, — показываю я ему безмен Ильичевых. — Видишь ли, вот эту штуку можно бы взять и сделать из нее ствол.
И я начал вертеть оболочку безмена.
— Верно, — согласился Легкий. — Замечательный ствол выйдет!
— Оболочка-то не снимается, — заметил я.
— А топор для чего? Неси-ка сюда топор, я живо разрублю.
— Нет, Легкий, разрубать не нужно. Знаешь, за ото влететь может здорово.
— Вот дурак-то! Да разве мы скажем? Мы его сейчас же разрубим, эту штуку возьмем себе, а остальное спрячем под печку, и никто о том знать не будет.
— Так-то так, но ежели узнают?
— Неси топор!..
Я принес топор, и мы принялись за безмен. Легкий рубил, а я только советовал ему:
— Вот тут тяпни, вот тут.
— Ладно, вижу сам. Мы, брат, его живо раскрошим, я на это мастер! — отвечает Легкий, а сам знай стучит топором по безмену.
Безмен оказался прочный, словно костяной, а тут еще топор был туповат.
— Ну и топорик у вас! Этим топором только бы глину месить, а не безмены рубить! На-ка, поруби теперь ты, у меня уже рука заныла, — говорит Легкий.
Мы рубили долго, часто сменяя друг дружку. Насилу одолели упрямый ствол.
— Ну и безмен! Это не безмен, а собака! — ругается Легкий.
Мы сняли оболочку с безмена: для ствола вполне подходяща, только широка чуть-чуть, у Фанасова револьвера дуло куда меньше. И притом наш ствол был весь навылет, ни один конец не заделан как следует. А ведь стреляют только в одно отверстие.
— Легкий, а как же мы конец-то запаяем?
— А вот как!..
И Легкий хватил обухом по концу ствола и моментально сплющил его.
— Вот тебе и запаял! А чтобы совсем прочно было, мы два гвоздя забьем, проволокой скрутим и к ложе привяжем. Очень прочно будет!
— Это верно, — говорю я.
— Теперь нам нужно только устроить ложу да вот тут дырочку продолбить, где припаливать будем, — ведь курка-то у нас нет. Пороху я стащу у Ваньки нашего, дроби тоже — начнем палить. Я завтра к тебе приду, мы доделаем револьвер и пойдем стрелять.
Федор Каманин, "Мой товарищ"
Разорвало у них все, естественно 
