Не забывайте: ведь Иуда был рядом с Христом.

Кажется, это Мережковский. Но не знаю, откуда.

— Скажите, а двести рублей не могут спасти гиганта мысли?
— Я думаю, что торг здесь не уместен!

Илья Ильф, Евгений Петров     "Двенадцать стульев"

Нужно освободить людей от тяжкого физического труда, - Нужно облегчить их ярмо , дать им передышку , чтобы они не всю свою жизнь проводили у печей , корыт и в поле, но имели бы также время подумать о душе , о боге , могли бы пошире проявить свои духовные способности. Призвание всякого человека в духовной деятельности - в постоянном искании правды и смысла жизни. сделайте же для них ненужным грубый , животный труд , дайте им почувствовать себя на свободе , и тогда увидите , какая,в сущности , насмешка эти книжки и аптечки. Раз человек сознает свое истинное призвание, то удовлетворять его могут только религия, науки, искусства, а не эти пустяки.

Антон Чехов     "Дом с мезонином"

Да, Фортунат, дурные времена.
Все дохнет, что ещё не сдохло.
Была здесь речка - но она,
Похоже, тоже пересохла.
Оружье легионов ржаво, квесторы небриты,
Дерьмом башка набита
У нашего жреца.
Во рту у жрицы что-то пузырится -
Без смысла, без конца.

Уистен Хью Оден

Впереди, на фоне панорамы бранденбургского ландшафта с соснами и даже краешком лазурного озера, стоял стройный господин в черном сюртуке, брюках в серую полоску и с цилиндром на голове. Несколько высокомерное выражение его лица оживляли алые щечки, в глазной впадине сверкал монокль, а кудрявая светлокаштановая борода была столь безупречна, словно ее только что завил придворный парикмахер кайзера герр Габи.
В руке этот господин держал револьвер, а взгляд его глуповатых кукольных глаз был направлен на распростертого у его ног господина в аналогичной одежде и белой рубашке, на которой проступало коричневато-красное пятно. Убитый, с правдоподобным до жути угасающим взором, являл собою тип бледного брюнета. Даже ребенку сразу было понятно, что это негодяй, а краснощекий блондин — герой, справедливо покаравший злодея. Внизу была надпись: «Месть за оскорбленную честь», и здесь наверняка изображалась сцена из нередких в то время дуэлей, где обманутый супруг мстил за оскорбленную честь,— правда, не столько свою, сколько своей жены.

Ханс Фаллада, "У нас дома в далекие времена"

Прелестная, прелестная книга! Фаллада - писатель неровный, да и не все переведено: но в этой книге он на высоте.
Ах, да! Это сцена паноптикума, то есть, это куклы.

Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.

Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.

Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный!

С. Есенин

Бедным быть удобно. Бедность не порок, это состояние души. Это безопасность, так как нечего терять. Это спокойствие, так как нет нужды куда-то бежать, за что-то переживать и рваться к туманным высотам, что-то делать. Это нравственность – бедный не ворует, взяток почти не берет, до говориться за бутылку можно, и нос не задирает. Кроме того, у бедняка всегда есть повод обвинить всех в том, что он беден. А за сладкую возможность послать всех куда подальше и душу продать не жаль. Что с него, с нищего, возьмешь?

Богданович В.       "Большая денежная книга"

Помню, один из почтальонов постарше показал мне на сердце и сказал:
– Чинаски, когда-нибудь и до тебя дойдет, прямо вот сюда проникнет!
– Что, инфаркт?
– Преданность службе. Вот увидишь. Еще будешь гордиться.
– Чушь!

Чарльз Буковски    "Почтамт"

Четыре недели подряд я нес по воскресеньям караульную службу и, к тому же, был весь этот месяц дневальным; меня гоняли и с полной выкладкой и с винтовкой в руке по раскисшему, мокрому пустырю под команду «ложись!» и «бегом марш!», пока я не стал похож на ком грязи и не свалился от изнеможения; через четыре часа я предъявил Химмельштосу мое безукоризненно вычищенное обмундирование, — правда, после того, как я стер себе руки в кровь.

Ремарк, "На западном фронте без перемен".

Армия не меняется, господа; правда, на мой взгляд, фраза Ремарка это преувеличение.