Сидящие на стульях, и на столах, и даже на двух подоконниках в комнате правления МАССОЛИТа серьезно страдали от духоты. Ни одна свежая струя не проникала в открытые окна. Москва отдавала накопленный за день в асфальте жар, и ясно было, что ночь не принесет облегчения. Пахло луком из подвала теткиного дома, где работала ресторанная кухня, и всем хотелось пить, все нервничали и сердились.

М.Б., "М. и М."

В т о р а я  п р и д в о р н а я  д а м а. Врешь, бесстыдный нос!
Н о с. Чего мне врать? Машина не врет. Я у баронессы. Здесь тепло. Печь горит вовсю. У баронессы прекрасный повар. Он готовит обед для гостей. Он делает из конины куриные котлеты. Сейчас я иду к маркизе, потом к генеральше, потом к президентше...

Е.Шварц, "Голый король"

   Ровно в три часа, в соответствии с трудовым законодательством, принёс ключи доктор наук Амвросий Амбруазович Выбегалло. Он был в валенках, подшитых кожей, в пахучем извозчицком тулупе, из поднятого воротника торчала вперёд седоватая нечистая борода. Волосы он стриг под горшок, так что никто никогда не видел его ушей.
   – Эта... – сказал он, приближаясь. – У меня там, может, сегодня кто вылупится. В лаборатории, значить. Надо бы, эта, присмотреть. Я ему там запасов наложил, эта, хлебца, значить, буханок пять, ну там отрубей пареных, два ведра обрату. Ну, а как всё, эта, поест, кидаться начнёт, значить. Так ты мне, мон шер, того, брякни, милый.
   – Куда брякнуть-та? – спросил я.
   – Брякнуть-та? А домой, куда же ещё в Новый год-та. Мораль должна быть, милай. Новый год дома встречать надо. Так это выходит по-нашему, нёс па?

АБС, "Понедельник..."

   Мы мигом соскочили с санок, обежали с двух сторон нашего иноходца и, приблизившись к надзирателю, вежливо, щепотью ухватив лакированные козырьки фуражек, обнажили свои буйные головы и низко поклонились Цап-Царапычу.
   — Добрый вечер, Цап… Цезарь Карпыч! — хором произнесли мы. — С Новым годом вас, Цезарь Карпыч, с новым счастьем!
   Цап-Царапыч не спеша вынул пенсне из футляра, который он достал из кармана, и утвердил стекла на носу.
   — А-а-а! — обрадовался он. — Два друга. Узнаю! Прекрасно! Прелестно! Отлично! Превосходно! Вот мы и запишем обоих. — Цап-Царапыч вынул из внутреннего кармана своей шубы знаменитую записную книжечку. — Обоих запишем, и того и другого. И оба они у нас посидят после каникул по окончании уроков в классе, без обеда, по четыре часа: один четыре часа, и другой — четыре. С Новым годом, дети, с новым счастьем!

"Кондуит и Швамбрания"

Людей переживают их грехи;
Заслуги часто мы хороним с ними.
Пусть будет так и с Цезарем. Представил
Вам властолюбцем честный Брут его;
А если так, то это тяжкий грех,
И тяжко за него наказан Цезарь.

В.(или У.)Шекспир, "Юлий Цезарь"

А на дворе — хорошая погода,
В окошко светит месяц молодой,
А мне сидеть ещё четыре года —
Душа болит и просится домой.

А нынче я попал на слабосилку —
Всё от того, что ты не шлёшь посылку.
Я не прошу тебя посылки пожирней —
Пришли хотя бы чёрных сухарей!

Я лягу спать, но чтой-то мне не спится,
А как усну — любимая приснится.
И вижу сны до утренней зари
Про то, что ты мне сушишь сухари.

Зайди к соседу нашему, Егорке:
Он по свободе должен семь рублей.
На три рубля купи ты мне махорки,
А на четыре — чёрных сухарей.

Да не сиди с Егоркой до полночи,
А то он, гад, обнять тебя захочет.
А обоймёт — меня не забывай
И сухари почаще присылай!

Писать устал. Целую тебя в лобик.
Не забывай, что я живу, как бобик.
Привет из дальних лагерей,
От всех товарищей-друзей,
Целую крепко-крепко! Твой Андрей.

Блатной фольклор 40-х (предположительно) годов